Доноры за доллары

Я узнал его сразу – в нем было что-то общее с Романом. Что-то в походке, в манере держать голову чуть-чуть набок. Я немедленно воспылал к нему искренней симпатией, совершенно не рассчитывая на взаимность.

О настороженной враждебности по отношению ко мне говорил весь его вид – насупленный, подозрительный и угрюмый.

– Здравствуйте, Алексей! – поприветствовал его я, протягивая руку.

Он руки не подал, а мне ответил злобным взглядом. Я мог его понять – все, что сейчас касалось его брата, было для него наверняка источником жесточайших душевных мук.

Мне удалось все-таки организовать с Алексеем встречу. Только обретя способность более или менее держаться на своих ногах, я сбежал из-под надзора медсестер (спасибо Воробьеву!) и настоял на встрече, с трудом дозвонившись к нему на работу.

Разглядев мою забинтованную голову, он спросил:

– Вот из-за этого вы не пришли в прошлый раз?

– Именно. Только это – следствие. Причиной были два резвых молодчика, которые перехватили меня на пути к вам и за что-то поломали мне ребро и пробили голову. Думается, эти юноши были каким-то образом знакомы с вашим братом.

Его лицо стало еще более пасмурным.

– Что вам известно о моем брате? – наконец спросил он.

– У меня к вам тот же вопрос. Скажите, вы знаете, где сейчас находится ваш брат?

Он зло засмеялся.

– Не знаю. А знал бы, вам все равно бы не сказал. Зачем он вам?

– Понимаете, Алексей, мне понятно ваше недоверие – так и нужно, согласен. Но дело в том, что я совсем не тот, кого бы вам следовало опасаться – вас и вашему брату. Я был его товарищем, и, видимо, кроме меня и вас, у него здесь никого нет. Я сужу об этом так уверенно только потому, что именно ко мне он обратился за помощью в трудную минуту.

Услышав мои последние слова, Алексей недоверчиво покосился на меня и криво ухмыльнулся.

– Мое заявление не голословно. Незадолго до того как я позвонил вам, мною была получена видеокассета. На ней запись, проливающая свет на некоторые события в жизни Романа, которые определенным образом касаются и меня.

– А, – протянул Алексей. – Кассета? Знаю.

– Что вы знаете об этой видеозаписи?

– Она была сделана у меня дома, – лаконично ответил он. – Только я не знаю ее содержания.

– Понятно. А после того, как ваш брат заходил к вам для записи этой кассеты, вы его видели?

– Нет.

– А вы не могли бы рассказать об этой встрече с ним, и вообще, о его поведении, его делах, мыслях, планах в последний период вашего общения?

Он поежился.

– Мы здесь будем стоять? – спросил он.

– Как пожелаете, – пожал плечами я.

– Пойдемте.

Я послушно пошел за ним к маленькой пивной, обшарпанный бок которой торчал из-за угла.

Внутри оказалось более уютно, чем при взгляде со стороны. Мы устроились в темном уголке, и перед нами немедленно возникла официантка:

– Что будете заказывать?

– Кофе, – сказали мы в один голос.

Официантка тяжело вздохнула и ушла.

– В последние две встречи Роман вел себя довольно странно. В первый раз он пришел ко мне бледный, трясущийся. На вопросы не отвечал, только говорил: «Не дрейфь, Лешка, мы прорвемся!» Он надолго у меня не задержался – попросил ключи от второй квартиры и ушел. Еще просил никому не говорить, где он и когда вернется, – ни под каким предлогом. Потом он пропал, и его не было где-то с неделю. А потом он снова пришел ко мне, снова какой-то взволнованный. Попросил видеокамеру, а меня в ларек отослал. Когда я вернулся, он уже из квартиры выходил. Попросил меня в случае чего продать его квартиру, а деньги маме в Красноярск отослать. Какой должен быть случай, он не сказал. И больше я его с той поры не видел.

– Что за вторая квартира?

– Моя старая, холостяцкая, что в Теплом Стане. Нежилая практически. Для дочки оставил. Я, после того как Ромка пропал, туда не раз наведывался. Только не собирался он туда возвращаться – ключи на столе оставил, а дверь захлопнул.

– У кого еще мог спрятаться ваш брат?

Алексей покачал головой:

– Ни у кого больше. Здесь у него никого больше не было. Вы и сами говорите...

Девушка принесла нам душистый кофе, и мы стали греть о чашки руки. Настал тот тягостный момент, когда ходить вокруг да около уже невозможно, а говорить в лоб еще нет смелости. Мы молчали. Он не выдержал первым:

– Скажите, что с моим братом случилось?

– Да я и сам точно не знаю. Но, видимо, что-то очень серьезное.

Я еще минуту подумал, стоит ли посвящать в эти темные дела достаточно постороннего человека. В конце концов я решил, что он имеет право знать правду о своем собственном брате.

Поэтому я придвинулся поближе к нему и вполголоса произнес:

– Вы видите эти бинты на голове? Они на ней по той же причине, по которой пропал Роман.

* * *

– Что я могу сказать, коллеги? Ситуация наша не очень благоприятна. Мало того что все выполненные нами заказы не прошли незамеченными из-за сбоев в организации, ко всему прочему от наших услуг хотят отказаться вовсе.

Лямзин постукивал карандашом по столу и осматривал присутствующих достаточно вызывающе.