Донос без срока давности

В мае 1926 года Губком посылает работать в органы ОГПУ, работаю все время на оперработе Пом. Уполномоченным секретного отделения Саратовского Губотдела ОГПУ. С июля 1928 года Ст. Уполномоч. Камышинского Окротдела с сентября 1930 года Ст. Уполном. Секретного Отдела ПП ОГПУ по Нижне-Волжскому краю. В 1932 г. откомандировываюсь в Восточную Сибирь, работаю Опер. Уполномоч. Секретного Политического Отдела, затем Начальником Отделения. В 1933 году назначаюсь Нач. СПО Читинского оперсектора ОГПУ, работаю в этой должности до июля 1935 года, как несправивившегося с работой снимают, переводят в Иркутск, назначают в Особый Отдел Опер. Уполномоченным, в мае 1937 г. назначают Нач. Отделения Контр-Разведывательного Отдела. В октябре 1937 года в связи с организацией Читинской области перевожусь в Читу, работаю Нач. Отделения СПО и с этой должности 22 января 1938 г. меня арестовывают.

Никогда за все время нахождения в партии, в органах, я не сомневался, не колебался в проводимой партией линии, ни в каких антипартийных группировках не был. Никаких партвзысканий не имел. Будучи членом партии выполнял в течении ряда лет обязанности пропагандиста. Ну у меня были и ошибки, самая главная из них это я иногда выпивал. Ну я стремился эту ошибку, этот мой недостаток исправить.

В декабре месяце 1937 года когда ездил из Читы в Иркутск к семье я выпил в вагоне-ресторане и в беседе с политработником Иркутской авиашколы по вопросу сравнения политработы в армии и у нас в органах сказал, что у нас в органах в этом отношении работа поставлена плохо, в результате чего многие работники органов НКВД слабо овладевают Марксистско-Ленинско-Сталинской теорией, в политическом отношении не растут и не могут, поэтому как следует бороться с врагом, занимаются делячеством. На вопрос одного политрука получил ли я в связи с XX годовщиной какую либо награду, я заявил, что представлялся как я слыхал к знаку “Почетного Чекиста”, но он ценности не представляет как союзные ордена. В моих разговорах о слабой политической подготовленности части сотрудников НКВД, политруки усмотрели к-р агитацию и компрометацию органов НКВД и об этом по приезде в Читу заявили Нач. Особого Отдела ЗабВО. Ну политруки исказили мой разговор, дали ему оценку как к-р разговоры. Я в свою очередь как приехал то на другой день же об этом заявил секретарю парткома Зиновьеву, написал заявление, просил с заявителями сделать очную ставку и официально их допросить, разобрать мое заявление на партийном собрании. Этого ничего сделано не было, меня 22 января арестовывают.

Арест проводит Зам. Нач. СПО – ЛЕЙТЕНАНТ Государственной Безопасности НОВИКОВ, Инспектор при Нач. УНКВД – ЛЕЙТЕНАНТ Государственной Безопасности ЧЕПЕНКО, ордер на арест мне не предъявляют, меня сажают в подвал вместе со следственными арестованными в форме ЛЕЙТЕНАНТА Государственной Безопасности. На мою просьбу к ЧЕПЕНКО прислать мне из общежития мой штатский костюм с тем, чтобы я не дискредитировал звание, мне ЧЕПЕНКО отказал.

10 февраля 1938 года мне СЕРЖАНТ Госбезопасности ПОПОВ предъявляет ордер на мой арест датированный и подписанный ХОРХАРИНЫМ 9 февраля 1938 года, таким образом я просидел 18 дней без санкции Прокурора и Наркома, этим самым ХОРХАРИН, НОВИКОВ и ЧЕПЕНКО нарушили Сталинскую Конституцию.

С 13 по 17 февраля меня беспрерывно допрашивает Особоуполномоченный УНКВД по Ч/О ПЕРСКИЙ и Оперуполномоченный ЛЫСОВ. От меня требуют показаний о моей к-р деятельности, кто, где и при каких обстоятельствах меня завербовал в к-р организацию, кого я знаю участников этой организации и кого я завербовал. В течении 5 дней я даю объяснение, что никогда я ни в каких к-р организациях не состоял, к-р деятельностью не занимался, никогда у меня сомнений и колебаний в проводимой линии партией не было, что я всю свою жизнь провел в борьбе за партию и Советскую власть, что я воспитан партией и Советской властью, что мальчишкой был на фронте. Мне ПЕРСКИЙ заявил, что я контр-революционер с 1917 года, что я все время маскировался хотя и был на фронте, что я фашист и шпион и он меня заставит говорить, что он меня изуродует всего, оставит только правую руку, чтобы я писал показания, семью мою всю арестует, что на меня имеется показание б/Нач. сектора ЮЖНОГО. Я заявил, что буду терпеть пока хватит воли и силы, не выдержу буду врать и оклевещу себя. После этих разговоров ЛЫСОВ мне предъявляет постановление о предъявлении обвинения по ст. ст. 58–1а и 193–17 «б», что я систематически вел антисоветскую деятельность и дискредитацию органов. За первый пятидневный допрос я не дал никаких показаний.