Донос без срока давности

Я 11 сентября 1938 года добиваюсь с большими трудностями от Нач. Внутренней тюрьмы УНКВД по Читобласти ЛЕЙТЕНАНТА Госбезопасности ЛЫСЕНКОВА бумаги, за то, что просил бумаги и настойчиво, меня ЛЫСЕНКОВ продержал 5 суток в карцере, холодном, раздетого. Пишу в НКВД СССР заявление об отказе от показаний и что никогда, никакой к-р работы нигде не вел и врагом партии и родины не был. Одновременно в заявлении прошу дать мне возможность написать в ЦК ВКП(б) и Наркому об известных мне фактах беззакония и провокации.

17 сентября 1938 года ПЕРСКИЙ за подачу такого заявления меня избивает и сажает в подвал в мокрую камеру, где совершенно отсутствует вентиляция и нет свежего воздуха, я подтвердить показания отказываюсь и заявление обратно не беру. Решил умереть, но больше не клеветать на себя. Меня в подвале продержали в тяжелых условиях, без свежего воздуха, в воде 4 месяца.

16 декабря 1938 года меня вызывает на допрос Нач. 2 Отдела УНКВД по Ч.О. – ЛЕЙТЕНАНТ Госбезопасности ФЕЛЬДМАН, который требует от меня подтверждения показаний, я отказываюсь, объясняю ему как все произошло, что я дал такие показания, кто я такой, что врагом партии и родины не был и не буду, лучше пусть меня расстреляют, но я буду честным перед партией и родиной до конца. ФЕЛЬДМАН мне на это заявил, что меня бесспорно расстреляют и он в этом мне постарается помочь, а все же я подтвержу показания и, что он также как и ПЕРСКИЙ в методах допроса стесняться не будет. После этих слов ФЕЛЬДМАН я увидел, что люди, которым передали мое дело не хотят разбираться, хотят снова меня заставить клеветать на себя и я решил умереть. Путь избрал не большевистский, но я больше ничего не мог сделать и я 17 декабря 1938 г. делаю попытку покончить жизнь самоубийством, но надзиратель меня вытащил из петли.

После этого случая 21 декабря 1938 года меня вызывают на допрос к Нач. УНКВД по ЧО к КАПИТАНУ Госбезопасности КУПРИНУ, который встретил меня с матом, заявил мне, что со мной как с врагом расправятся по вражески. Мое заявление, что я не был и не буду врагом и что я себя оклеветал не принимал во внимание и не стал разбираться. На заявление, что меня били поэтому я дал показания, КУПРИН заявил, что не видно, чтобы меня били, вероятно мало. После того разговора с КУПРИНЫМ, мне с ним нечего было больше говорить, вижу, что люди не хотят разбираться, а продолжают вести дело созданное на провокации.

Мое дело ФЕЛЬДМАН быстро заканчивает 28 декабря 1938 года, объявляет мне 306 УПК, я читаю дело, нахожу в нем мои показания, от которых я отказался, выписка из показаний ЭЙКЕРТ и показания БРАВЦИНОВА Уполномоченного НКИД СССР при Правительстве УССР бывш. дипагента в Чите, который подтвердил показания ЭЙКЕРТ. Я требую у ФЕЛЬДМАН сделать очные ставки с ЭЙКЕРТ, БРОВЦИНОВЫМ и свидетелями приобщить мое заявление, которое я писал 11/IX-38 г. в НКВД СССР, мне в этом ФЕЛЬДМАН отказывает. К делу приобщается справка, что КИРИЧЕНКО к которому я привербовался по суду Военной Коллегией 5 июня 1938 года расстрелян, 22 июня 1938 года.

Дело направляется Военному Прокурору Войск НКВД Читинского округа и только в марте 1939 года при допросе меня Военным Прокурором – БРИГВОЕНЮРИСТОМ АГАЛАКОВЫМ, когда последний записал мой отказ от показаний, но АГАЛАКОВ и ФЕЛЬДМАН убедили меня, что мой разговор в вагоне-ресторане 26 декабря 1937 года дискредитировал и компрометировал органы НКВД я признал себя виновным, хотя я себя виновным не признаю. Тогда же я узнал, что ЭЙКЕРТ и БРОВЦИНОВ от своих показаний отказались, что КИРИЧЕНКО мои показания не подтвердил и ФЕЛЬДМАН с целью обмануть суд и Прокуратуру показания КИРИЧЕНКО и документы об отказе от показаний ЭЙКЕРТ и БРОВЦИНОВА в дело не вложил. ФЕЛЬДМАН совершил подлог и обман Советского суда, ФЕЛЬДМАН оставил в деле справку о расстреле КИРИЧЕНКО и что мои ложные показания на КИРИЧЕНКО, не смогли проверить через КИРИЧЕНКО. Достойно ли это делать члену партии и работнику Советской разведки?

В марте 1939 года мое дело направляют в Военный Трибунал войск НКВД Читинского округа по обвинению меня по ст. 58–10 ч.1 и 193–17 «а» УК РСФСР. Военный Трибунал на подготовительном заседании 28 июля 1939 года освободил меня под подписку, но имеющиеся в деле свидетельские показания, собранные ПЕРСКИМ суд меня решил судить по ст. 113 и 121 УК и 10 августа без вызова свидетелей осудил на 1 год 6 месяцев и ввиду того, что я пробыл под арестом во время предварительного следствия 19 месяцев от отбытия наказания освободил. Подал 13/VIII-39 г. в Военную Коллегию Верхсуда СССР кассацию.