Донос без срока давности

27 февраля меня на допрос вызывает снова ПЕРСКИЙ и его сотрудник ЧЕРНОБАЙ. Снова оскорбления и издевательства, я в связи с тем, что во время гражданской войны был ранен и контужен, ввиду чего у меня болит спина, прошу у ЧЕРНОБАЯ разрешения постоять, а не сидеть. Меня ЧЕРНОБАЙ когда узнал, что у меня болит спина от контузии приказал сидеть, хуже посадил на ножку табуретки, чтобы я сидел упираясь на позвоночный столб, боль адская, я несколько раз падал, меня ЧЕРНОБАЙ подымал и силой вновь сажал. ПЕРСКИЙ в этот день меня избил кулаками по лицу, шее, груди, требуя от меня показаний кто меня завербовал. 27 февраля я пробыл целые сутки.

Третий раз меня вызывают 26 марта, нахожусь на допросе 4 суток. ПЕРСКИЙ меня сильно избил кулаками, головой ударял о стенку, грудь исколол карандашем, давил пальцы на ногах, я вижу, что больше истязаний не выдержу, лучше пускай расстреляют, предпочитая расстрел, бесконечным истязаниям и издевательствам. Передо мной из камеры брали несколько человек на допрос, которые упорно не хотели клеветать на себя их жестоко избили, искалечили, они все же оклеветали себя. Мне ПЕРСКИЙ заявил, что он меня искалечит, ну я буду показывать.

Видя, что слова у ПЕРСКОГО не расходятся с делом, я решил быть расстрелянным, в этом моя вина, что проявил неустойчивость. Я считал, что клевеща на себя я все же принесу пользу партии и родине тем, чтобы другие подняли свою бдительность, приглядывались даже к близким своим товарищам с кем они проработали даже несколько лет. Я оклеветал себя, дал показания, что я троцкист, шпион. Я привербовался к КИРИЧЕНКО б/секретарю Партколлегии Иркутской области, с которым был в 1920 году на фронте, я знал, что он арестован. Показывать на лиц, которые на свободе, как от меня требовал ПЕРСКИЙ я не хотел, не хотел их подвергать той участи, что испытывал я. Я по указанию и диктовку ПЕРСКОГО 4 раза переписывал показания, пока полностью не удовлетворил его.

В это же время в Иркутске таким же путем ДЬЯЧКОВ Пом. Нач. 3 Отдела СТ. ЛЕЙТЕНАНТ и СЕРЖАНТ РОДОВСКИЙ выбивают от ЭЙКЕРТ Фридрих Эрнестовича ЛЕЙТЕНАНТА МИЛИЦИИ, работника НКВД УССР показания на меня, что он меня завербовал в японскую разведку. При чем ЭЙКЕРТУ ДЬЯЧКОВ и РОДОВСКИЙ прямо говорили и называли фамилии на кого он должен показать, при этом ЭЙКЕРТА жестоко избивали, он приезжал в камеру весь синий после допросов. Об этом мне говорил СЛОБОДЧИКОВ Михаил б/секретарь Читинского Горкома ВЛКСМ, с которым мне пришлось просидеть в октябре м-це один день во внутренней тюрьме УНКВД по Читинской области.

Мои показания КИРИЧЕНКО при допросе его в Иркутске не подтвердил и категорически заявил, что я о его к-р деятельности ничего не знал и мою вербовку к нему не принял. Все же 20 мая 1938 года несмотря на то, что КИРИЧЕНКО не подтвердил мои показания ПЕРСКИЙ отрабатывает набело протокол и заставляет меня подписать. Я 25 мая 1938 года пишу заявление на имя Военного Прокурора ЗабВО, прошу его вызвать меня я хотел ему заявить, что со мной произошло и отказаться от показаний. Вместо Прокурора меня 28 мая вызывает снова ПЕРСКИЙ, заявляет, что Прокурор меня никогда не вызовет, что Прокуратура у него вся в руках, что захочет он ПЕРСКИЙ с ней сделать, то будет, а потребовал от меня новых показаний, что я японский шпион, зачитал мне показания ЭЙКЕРТ и заявил, что если я не буду сейчас писать, буду избит, несколько раз ударил по лицу. Я заявил, что буду врать, если он ПЕРСКИЙ этого хочет, то буду писать. Видя, что я могу подвергнуться опять же таким истязаниям, что и прежде я сел писать и стал снова врать. От меня ПЕРСКИЙ потребовал снова кого я знаю завербованных ЭЙКЕРТ лиц, стал называть фамилии ДУБРОВСКОГО бывш. Начотделения Оперсектора, члена ВКП(б) с 1917 г., КОСИНЕНКО Начотделения, член ВКП(б) с 1921 г., ЦЕХАНОВИЧ Начотделения ДТО ОГПУ заб.ж.д. и др. Я отказался их называть в своих показаниях, потому что я о них ничего не знаю.

Так я второй раз себя оклеветал. Мое дело как я после узнал 2 июня 1938 года было направлено в Особое Совещание с предложением меня расстрелять, но в сентябре 1938 года вернулось с предложением отдать меня суду Военной Коллегии. Тогда ПЕРСКИЙ стал собирать на меня свидетельские показания, которые бы характеризовали меня как разложившегося человека, бездельника и т. д. Всеми правдами и неправдами ПЕРСКИЙ получает такие показания от арестованных сотрудников НКВД ЛУЧИНО, НОВИКОВА, клеветника б/Начотделения УНКВД по Читинской области, ныне уволенного из органов ЛАБЗИНА, б/Пом. нач. 4 Отдела УНКВД по Читинской области БЕЛОНОГОВА и др. Причем БЕЛОНОГОВ мне дает служебную характеристику совершенно не зная меня, с ним я работал только 11/2 месяца, дает характеристику отрицательную, ныне БЕЛОНОГОВ арестован органами НКВД. Сейчас от своих показаний свид. НОВИКОВ и ЛУЧИНО отказываются, но их заявления нигде не принимают.