Донская рана

– Энергичный лейтенант, вы говорите? – отреагировал на рассказ капитана Рупрехт. – На старом, потрепанном «Опеле»? Все это очень странно. Насколько мне известно, при штабе фельдмаршала Манштейна нет никакой особой службы контрразведки – вся контрразведка сосредоточена в Ростове и находится под руководством вашего начальника майора Зиммеля. А кроме того, должен сообщить вам, что ночью у нас имело место вражеское проникновение. Кто-то, видимо, русские лазутчики, убил двух солдат и снял с них форму. Кроме того, бесследно исчез лейтенант Шуберт. Мы полагаем, что его похитили те же русские лазутчики. А еще у нас пропала машина. Потрепанный «Опель»… Что вы об этом думаете, капитан?

Капитан Таудлиц почувствовал, что краснеет, а затем бледнеет. Все сходилось! Двое молчаливых солдат и говорливый лейтенант, сидевшие в старом «Опеле»… И они откуда-то точно знали расположение русского лагеря. Правда, русские почему-то успели этот лагерь вовремя покинуть… Да, и этот так называемый «лейтенант Фогель» во время осмотра все время чертил какую-то схему… Получалось, что он, капитан Таудлиц, все утро общался с русским резидентом и помогал ему изучить систему немецких укреплений в поселке. Какой позор! И ужасней всего, что генерал Рупрехт, кажется, тоже об этом догадался. Сейчас он скажет, что…

Капитан Таудлиц не успел подумать о том, что ему может сказать командующий дивизией. Внезапно снаружи послышался грохот множества разрывов, стены дома затряслись. Это советские «катюши» начали обстрел поселка Целина.

– Скорее, капитан, бежим в укрытие! – воскликнул генерал Рупрехт и, подавая пример, первым кинулся к выходу.

Капитан Таудлиц поспешил за ним. Все остальные соображения отступили в данный момент на задний план. Надо было думать о собственном спасении.

Глава 19

Шубин тоже услышал звуки начавшейся канонады. Но он их слушал совсем с другим чувством, чем немцы в поселке. С чувством осознания хорошо сделанной работы. Пожалуй, можно даже было сказать, что эта сегодняшняя работа сделана отлично. Раньше ему не приходилось добиваться такого результата: чтобы враг сам добровольно выдал ему все свои секреты. Причем это был самый опасный для него враг, специально отправленный, чтобы уничтожить Шубина и его солдат. Особенно радовало Глеба то обстоятельство, что сейчас, в отличие от вчерашнего дня, ни ему, ни его солдатам не грозила опасность попасть под огонь собственной артиллерии.

«Напрасно Иван Трофимович говорил, что это задание особо опасное, – размышлял разведчик. – Ничего особо опасного в нем нет. Можно было не брать с собой целый взвод, хватило бы трех-четырех человек. В общем, наше задание можно считать выполненным. Дождемся темноты и пойдем потихоньку на восток, к нашим. Хотя нет, можно сделать по-другому. Ведь наши после залпа «катюш» перейдут в наступление. Здесь, возле поселка, развернутся бои, и мы сможем в них участвовать. Ведь я, Соловьев и Маркелов изучили весь поселок со всеми его укреплениями. Отлично, так и сделаем!»

Приняв решение, довольный собой разведчик улегся под дубом, намереваясь немного подремать.

Шубин сильно ошибался в оценке обстановки. Днем его враг капитан Таудлиц недооценил его как разведчика и потому потерпел поражение. А теперь сам Глеб упустил из вида, что начальник Таудлица, майор Зиммель – опытный и проницательный разведчик. И что он может принять неожиданное решение…

После разговора с Таудлицем майор так и не смог заснуть. Он не находил себе места. Правильно ли он сделал, поручив своему подчиненному такое ответственное дело, как поимка русского резидента? Конечно, капитан, человек опытный, умелый. Но здесь одного опыта мало. Зиммель чувствовал, что здесь, под Ростовом, он впервые за время войны столкнулся с противником более сильным и умным, чем он сам. Что, если Таудлиц не справится с русским резидентом? Что, если они его снова упустят?

Проходив два часа по кабинету, Зиммель принял решение: он сам должен ехать в поселок Целина. Сам должен принять участие в поединке с русским резидентом. Он вызвал водителя, сунул в карман кителя верный «парабеллум» и спустился вниз.