Читаем Донское казачество позднеимперской эпохи. Земля. Служба. Власть. 2-я половина XIX в. – начало XX в. полностью

Каждая станица должна была свой юрт делить на части: для пашни, для сенокосов, а два участка под пастбища – для скота и рабочих лошадей, для конских табунов и скота гулевого. Кроме того, почти в каждом юрте для покрытия экстренных станичных расходов (постройка или ремонт церкви, помощь бедным казакам в сборах на службу и пр.) выделялся особый участок земли, нередко в несколько тысяч десятин, для сдачи в аренду. Самый большой участок для пашни должен был соответственно нарезаться пропорционально казачьим паям. Однако такие разделы совершались не всегда, а если и делались, то зачастую без участия профессионального землемера. В 1873 г. статистическое обследование станичного землепользования обнаружило, что из 110 станиц только 40 станичных юртов разделены на паи пропорционально численности населения, в остальных же 70 станицах велось совершенно свободное, не ограниченное ни количеством, ни местностью землепользование272. Так, в Первом Донском округе вплоть до 1877 г. не практиковалось деление земли на паи. В округе вся юртовая земля представляла собою нераздельную площадь, на которой «где кому нравилось, там и занимались пашни для посевов, сначала в местах удобных и сподручных, а потом, время от времени, в местах менее удобных и сравнительно отдаленных»273. Представитель от Константиновского станичного общества в Первом Донском окружном сельскохозяйственном комитете А.А. Назаров утверждал, что до раздела на паи «землей пользовались только те, кто хотел работать в поле; нерабочие же семьи казаков не пользовались землей, а участвовали только в сенокосных разделах». При этом, по его мнению, казаками «велась правильная четырехпольная система, и хлеба получалось много, и качество его было несравненно выше, чем получается теперь»274.

Среди казаков, по свидетельству многих современников, действовал принцип «если кто вспашет землю, то она принадлежит ему четыре года, на пятый же год, если хозяин ее вновь не вспашет, то ее имеет право пахать всякий, как общественную»275. Не во всех станицах, сумевших произвести раздел земли, он был произведен правильно. М. Харузин приводит пример станицы Старочеркасской, в которой в 1881 г. по прошествии двух лет после первого раздела «в пользовании землею оказалась невообразимая неурядица: кто пользовался большим пространством, кто меньшим: у иного паи оказались в нескольких местах, а другой совсем не мог отыскать своего пая. Один согражданин и сам не мог себе уяснить, каким путем в пользовании его очутилось пространство земли такое, что, по его словам, «не надо быть хорунжим», то есть приблизительно 200 дес.»276. Донской статистик Я.Л. Тетеревятников, обследовавший Донецкий округ в начале 1870-х гг., констатировал, что в станицах «не имеется точных сведений о количестве и степени производительности возделываемой земли, об отношении ее к рабочим силам, о пастбищах для скотоводства и о прочем. Здесь о десятинной мере земли и понятия не имеют, а мера хлебная при посеве и уборке принята не четверть и не четверик, как везде, а неопределенной величины мешок, вмещающий в себя около двух мер хлеба»277. Безусловно, к концу XIX в. казачья система землепользования постепенно упорядочивалась, давала свои плоды деятельность Донской межевой комиссии, появлялись образцовые с точки зрения агротехнического устройства казачьи хозяйства, а Донская область по праву стала хлебной житницей империи, в том числе за счет крестьянского населения.

На рубеже XIX–XX вв. казачий земельный вопрос обсуждался различными комиссиями и комитетами, искавшими пути его разрешения. Они выяснили, что за отсутствием элементарной таксации оказалось невозможным точно определить, какие станицы должны считаться малоземельными, а какие многоземельными278. Сами же казаки в ответе на вопрос о причинах «упадка благосостояния казачьего земледельческого населения» прежде всего указывали на уменьшение паевого надела. По данным на 1901 г., средний душевой надел казаков Донской области составлял 13,18 десятины удобной земли, что было меньше установленной нормы уже в 20 десятин на 16,82 десятины279.

Перейти на страницу:

Все книги серии Новейшие исследования по истории России

Пламя над Волгой. Крестьянские восстания и выступления в Тверской губернии в конец 1917–1922 гг.
Пламя над Волгой. Крестьянские восстания и выступления в Тверской губернии в конец 1917–1922 гг.

В монографии на примере Тверской губернии проанализированы сущностные черты и особенности одного из главных факторов разрушительной Гражданской войны в России – крестьянского повстанческого движения. Прослежена эволюция отношения крестьянства к советской власти, его прямая зависимость от большевистской политики в отношении деревни. Рассмотрены восстания и выступления, сведения о которых имеются как в открытых хранилищах и других общедоступных источниках, так и в ведомственном архиве Федеральной службы безопасности. Проанализированы формы крестьянского открытого протеста: от мелких стычек с комитетами бедноты и продотрядами до масштабных вооруженных восстаний зеленых, а также явлений политического бандитизма.

Константин Ильич Соколов

История
«Центурионы» Ивана Грозного. Воеводы и головы московского войска второй половины XVI в.
«Центурионы» Ивана Грозного. Воеводы и головы московского войска второй половины XVI в.

В этой книге доктора исторических наук, профессора В.В. Пенского на основе скрупулезного анализа широкого круга источников и литературы проанализированы судьбы русских служилых людей XVI в., занимавших средние командные посты в военной иерархии Русского государства той эпохи. Их можно назвать «центурионами» московского войска.До последнего времени люди, подобные героям очерков этой книги, крайне редко становились объектом внимания историков. Однако такая невнимательность по отношению к «центурионам» явно несправедлива. Шаг за шагом автор исследования, рассказывая о жизни своих героев, раскрывает картину истории Русского государства в сложную и неоднозначную эпоху, творцами которой являлись не только государи, бояре, церковные иерархи и другие, «жадною толпою стоящие у трона», но прежде всего «начальные люди» средней руки. Они водили в бой конные сотни детей боярских, выполняли дипломатические поручения, строили и защищали крепости, наместничали в городах. Их трудами, потом и кровью строилась великая держава, но сами они при этом были обделены вниманием и современников, и потомков. Исправить эту несправедливость хотя бы отчасти и призвана данная работа.Написанное живым, но вместе с тем научным языком, исследование предназначено преподавателям, студентам и всем, кто интересуется военной историей России XVI в., историей русского военного дела и повседневной жизнью русского общества той эпохи.

Виталий Викторович Пенской

История
Северная Русь: история сурового края XIII-XVII вв.
Северная Русь: история сурового края XIII-XVII вв.

Вниманию широкого читателя предлагается научно-популярная книга о средневековой истории Северной Руси – от Древней Руси через удельный период к Московской Руси. Территориально исследование охватывает Белозерскую, Вологодскую и Устюжскую земли. История этой отдалённой окраины Древней Руси проанализирована на основе разнообразных письменных источников и с учётом новейших археологических данных. Показаны пути интеграции Севера с метрополией, формы административно-территориального устроения обширного края в XV–XVII вв. и наследие ордынского ига. Автор делает акцент на характерном для данного региона процессе «взаимного уподобления» гражданских и церковных форм и структур в экономическом и социально-политическом освоении пространства. В работе на примере городов Вологда и Устюг рассмотрены вопросы исторической демографии. В качестве опыта микроистории предложены очерки об институте семьи и брака у городских и сельских жителей Севера, о первом и последнем вологодском удельном князе Андрее Васильевиче Меньшом, об истории крестьянской семьи Рычковых из усть-вымской архиерейской вотчины в 1650–1670-х гг. и особенно – о богатейшем вологодском госте Г. М. Фетиеве. В работе раскрывается и социокультурный аспект истории средневекового русского Севера: индивидуальные и коллективные практики милосердия, пиров и братчин, а также устное и письменное, городское и сельское начала в повседневном функционировании книжной культуры и грамотности.

Марина Сергеевна Черкасова

Научная литература
Генерал Иван Георгиевич Эрдели. Страницы истории Белого движения на Юге России
Генерал Иван Георгиевич Эрдели. Страницы истории Белого движения на Юге России

Книга посвящена одному из основателей Добровольческой армии на Юге России генералу И. Г. Эрдели. В основу положены его письма-дневники, адресованные М. К. Свербеевой, датированные 1918–1919 годами. В этих текстах нашла отражение реакция генерала на происходящее, его рассуждения о судьбах страны и смысле личного участия в войне; они воссоздают внутреннюю атмосферу деникинской армии, содержат отрывки личного характера, написанные ярким поэтическим языком. Особое внимание автором монографии уделено реконструкции причинно-следственных связей между жизненными событиями и системообразующими свойствами личности.Монография предназначена для научных работников, преподавателей, студентов, всех интересующихся российской историей.

Ольга Михайловна Морозова

Биографии и Мемуары

Похожие книги

Абель-Фишер
Абель-Фишер

Хотя Вильям Генрихович Фишер (1903–1971) и является самым известным советским разведчиком послевоенного времени, это имя знают не очень многие. Ведь он, резидент советской разведки в США в 1948–1957 годах, вошел в историю как Рудольф Иванович Абель. Большая часть биографии легендарного разведчика до сих пор остается под грифом «совершенно секретно». Эта книга открывает читателю максимально возможную информацию о биографии Вильяма Фишера.Работая над книгой, писатель и журналист Николай Долгополов, лауреат Всероссийской историко-литературной премии Александра Невского и Премии СВР России, общался со многими людьми, знавшими Вильяма Генриховича. В повествование вошли уникальные воспоминания дочерей Вильяма Фишера, его коллег — уже ушедших из жизни героев России Владимира Барковского, Леонтины и Морриса Коэн, а также других прославленных разведчиков, в том числе и некоторых, чьи имена до сих пор остаются «закрытыми».Книга посвящается 90-летию Службы внешней разведки России.

Николай Михайлович Долгополов

Военное дело
Под псевдонимом Ирина
Под псевдонимом Ирина

Зоя Ивановна Воскресенская 25 лет своей жизни отдала работе во внешней разведке. Дослужившись до полковника, Зоя Ивановна вышла на пенсию и стала писать детские книги. В литературе она прославилась как талантливейшая писательница своего времени. Женщина никогда не скрывала того, что она работала в разведке, но до 1991 года ни строчки не написала о своей службе. «Я не знаю, о чем можно говорить, а о чем ни говорить, ни писать нельзя», — заявляла женщина. В 1991 году все материалы были рассекречены, и Воскресенская немедленно начала работу над своей последней и главной книгой «Под псевдонимом Ирина». Приключенческий роман-биография тут же стал главным литературным событием года. Из книги вы узнаете не только о работе самой Зои Ивановны, но и о легендарных разведчиках советских и иностранных спецслужб (В.М.Зарубине, П.М.Фитине, П.М.Журавлеве, Г.И.Мордвинове, П.А.Судоплатове и других). Читайте, и вы узнаете, что жизнь иногда бывает ярче любого романа!

Зоя Ивановна Воскресенская

Детективы / Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / Спецслужбы / Cпецслужбы