Читаем Допеть до победы! Роль песни в советском обществе во время Второй мировой войны полностью

Некоторые пластинки были выпущены на основе кинофильмов. «Темная ночь» в исполнении Марка Бернеса и «На ветвях израненного тополя» в исполнении Бориса Чиркова – это песни из фильмов. Кроме Краснознаменного ансамбля, на пластинки записывались также Центральный военно-морской ансамбль, джазовый ансамбль Балтийского флота, ансамбль Московского военного округа, джазовый ансамбль Эдди Рознера и Хор имени Пятницкого. Музыка, записанная на грампластинки во время войны, отличалась разнообразием жанров: патриотические песни, такие, как «Священная война» и «Прощайте, скалистые горы», сочетались с сатирическими и шутливыми композициями, такими, как «Джеймс Кеннеди» или многие номера Утесова, в том числе «Барон фон дер Пшик» и «Партизанская борода», а нежные, лиричные песни не исключали джазовых, энергичных мелодий. Неоднократно выпускались пластинки с песнями «Жди меня» и «Темная ночь», а Хор имени Пятницкого и другие хоры исполняли протяжные народные песни. Такие песни, как «Самовары-самопалы», «Случайный вальс», а также энергичные народные песни в исполнении Лидии Руслановой поднимали настроение.

Не совсем понятно, как заключались договоры на грамзапись и каким образом исполнители подбирали репертуар, но певец имел право на утверждение прессовой матрицы перед тем, как она поступала в массовое производство. Художественный совет, вероятно связанный с ГУРК (цензурный орган), мог запретить запись любой песни, как это случилось с ансамблем Рознера, о чем говорилось выше в главе 3. Какова бы ни была официальная система, человек имел возможность на нее повлиять и настоять на своем. История записи песни «Темная ночь» для фильма «Два бойца» служит тому примером. Когда Богословский, композитор песни, вернулся в Москву из Ташкента, где еще продолжались съемки фильма, он показал свое новое сочинение Леониду Утесову. Богословский утверждает, будто никак не предполагал, что Утесов выучит песню и станет ее исполнять, однако именно так и произошло. К тому моменту, когда фильм вышел на экраны, песня уже была хорошо известна в исполнении Утесова по концертам и пластинке. Это вызвало ожесточенные споры между артистом Марком Бернесом, исполнившим песню в фильме, и режиссером Леонидом Луковым с одной стороны и Богословским и Утесовым – с другой стороны. Двое последних оправдывали преждевременное обнародование песни тем, что она нужна фронту. В поддержку этой позиции Богословский сказал, что, если исполнение Бернеса будет иметь больший успех, Утесов уберет песню из своего репертуара. Впоследствии эту песню также записали Виноградов, Козловский и, возможно, еще кто-то [Бирюков 1984: 221; Бирюков 1988: 257–259; Скороходов 1982: 73], (Богословский, интервью 02.12.1990. Аудиозапись в собственности автора). Несмотря на разные исполнения, сегодня песня «Темная ночь» ассоциируется прежде всего с Бернесом благодаря его превосходной игре в фильме. Тем не менее многообразие исполнителей послужило тому, что песня во время войны стала известна самой широкой аудитории. Люди слышали ее в исполнении то ли Утесова, то ли Бернеса, то ли другого певца, запоминали, и, по словам Симонова, в середине 1943 года песню пели уже миллионы [Бирюков 1988: 258].

Кинематограф

Перейти на страницу:

Все книги серии Современная западная русистика / Contemporary Western Rusistika

Феномен ГУЛАГа. Интерпретации, сравнения, исторический контекст
Феномен ГУЛАГа. Интерпретации, сравнения, исторический контекст

В этой книге исследователи из США, Франции, Германии и Великобритании рассматривают ГУЛАГ как особый исторический и культурный феномен. Советская лагерная система предстает в большом разнообразии ее конкретных проявлений и сопоставляется с подобными системами разных стран и эпох – от Индии и Африки в XIX столетии до Германии и Северной Кореи в XX веке. Читатели смогут ознакомиться с историями заключенных и охранников, узнают, как была организована система распределения продовольствия, окунутся в визуальную историю лагерей и убедятся в том, что ГУЛАГ имеет не только глубокие исторические истоки и множественные типологические параллели, но и долгосрочные последствия. Помещая советскую лагерную систему в широкий исторический, географический и культурный контекст, авторы этой книги представляют русскому читателю новый, сторонний взгляд на множество социальных, юридических, нравственных и иных явлений советской жизни, тем самым открывая новые горизонты для осмысления истории XX века.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Коллектив авторов , Сборник статей

Альтернативные науки и научные теории / Зарубежная публицистика / Документальное
Ружья для царя. Американские технологии и индустрия стрелкового огнестрельного оружия в России XIX века
Ружья для царя. Американские технологии и индустрия стрелкового огнестрельного оружия в России XIX века

Технологическое отставание России ко второй половине XIX века стало очевидным: максимально наглядно это было продемонстрировано ходом и итогами Крымской войны. В поисках вариантов быстрой модернизации оружейной промышленности – и армии в целом – власти империи обратились ко многим производителям современных образцов пехотного оружия, но ключевую роль в обновлении российской военной сферы сыграло сотрудничество с американскими производителями. Книга Джозефа Брэдли повествует о трудных, не всегда успешных, но в конечном счете продуктивных взаимоотношениях американских и российских оружейников и исторической роли, которую сыграло это партнерство.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Джозеф Брэдли

Публицистика / Документальное

Похожие книги

Время, вперед!
Время, вперед!

Слова Маяковского «Время, вперед!» лучше любых политических лозунгов характеризуют атмосферу, в которой возникала советская культурная политика. Настоящее издание стремится заявить особую предметную и методологическую перспективу изучения советской культурной истории. Советское общество рассматривается как пространство радикального проектирования и экспериментирования в области культурной политики, которая была отнюдь не однородна, часто разнонаправленна, а иногда – хаотична и противоречива. Это уникальный исторический пример государственной управленческой интервенции в область культуры.Авторы попытались оценить социальную жизнеспособность институтов, сформировавшихся в нашем обществе как благодаря, так и вопреки советской культурной политике, равно как и последствия слома и упадка некоторых из них.Книга адресована широкому кругу читателей – культурологам, социологам, политологам, историкам и всем интересующимся советской историей и советской культурой.

Валентин Петрович Катаев , Коллектив авторов

Культурология / Советская классическая проза