Когда настали тяжелые годы Смутного времени, то шайки и отряды неприятелей – поляков, шведов, казаков, сторонников различных самозванцев – рассеялись по всей земле, и не стало тогда ни одного города, которому не угрожало бы неприятельское нападение.
Во всех городах пришлось завести военную охрану, везде появились воеводы. В царствование царя Михаила Федоровича шла деятельная очистка страны от последних шаек различного бунтовавшего, воевавшего и грабившего мирное население люда. Эта война с остатками Смуты и заставила держать в городах, даже внутренних, военные отряды под начальством воевод. При царе Михаиле Федоровиче воеводы были назначены в 33 городах, в которых их прежде не было.
Как представитель верховной власти, присланный из Москвы по царскому выбору, воевода управлял всем уездом и городом.
Воевода же был главным начальником военной охраны, судьей, под его ведением состояли казенные сборы, в его руки, словом, сходились все нити по управлению уездом и городом. Через него шло все касающееся этого управления в Москву, к царю и в приказы, от него объявлялись жителям все распоряжения высшего правительства.
Воеводам поручался иногда даже надзор за исполнением жителями христианских обязанностей. В 1650 году туринскому воеводе было приказано тех людей, которые не оказывают должного почтения к Святым Божиим Тайнам, жестоко наказывать и посылать в монастырь на покаяние до тех пор, пока виновные не навыкнут иметь страх Божий. А в 1660 году новгородским воеводам правительство поручило надзирать даже за священниками и проверять, заботятся ли они об исправлении треб и нужд своих духовных детей.
Наряду с воеводами продолжало существовать во многих городах и прежнее выборное управление с земскими старостами и целовальниками, но все эти чины были ниже воеводы и подчинялись ему. Вообще власть воеводы была столь же велика и обширна, как и власть прежних наместников и волостелей. Но только наместники и волостели обладали большой властью потому, что они получали вместе с городом право кормиться своей службой, а воеводы, появившиеся в городах после Смуты, обладают властью военных начальников, назначенных действовать в тяжелое и суровое военное время, когда в их распоряжении должно было находиться для пользы и лучшего устройства защиты все – и люди и запасы. Наместники и волостели, можно сказать, хозяйничали в городе, добывая
Прежние наместники и волостели правили данным им в «кормление» городом почти безотчетно, а власть воеводы правительство старается ограничить и требует, «чтобы воеводы и приказные люди наши всякие дела делали по нашему указу и служилым бы, и посадским, и уездным, и проезжим никаким людям насильств не делали и посулов и поминок (т. е. взяток и подарков) ни от каких дел и кормов с посадов и уездов на себя не имели, и на дворе у себя детям боярским, и стрельцам, и казакам, и пушкарям, и с посадов бы, и с слобод водовозом и всяким деловым людям быть и хлеба молоть и толочь и печь, и никакого изделья делати на себя во дворе, и в посадех, и в слободах не велели, и городскими и уездными людьми пашен бы своих не пахали и сена не косили…».
Запрещалось воеводам даже покупать для себя что-нибудь у подведомственных им обывателей, кроме съестного и лошадей, а если надо было что купить, то чтобы покупали на рынке, на виду у всех, а не заставляли бы торговых людей привозить товар к себе на воеводский двор. Затем, во все большие города правительство посылало всегда по два воеводы и по два дьяка, а в меньшие города воеводу с дьяком, и крепко приказывало, «чтобы они всякие дела делали вместе, за один».
Понятно, для чего придумывались все эти меры; цель их была – предотвратить возможные злоупотребления воевод.
Но крепко засевшее в умах представление, что воеводская власть та же, что и прежняя наместничья, что воеводская должность может и должна кормить воеводу, как «кормила» прежнего наместника его власть, не так-то легко было искоренить, тем более что и народ, жители посада и уезда, привыкнув «кормить» наместников и задабривать их обилием «корма», несли большие кормы и воеводам.
Желавшие получить место воеводы подавали об этом прошение государю и писали в нем по-старому: «прошу отпустить покормиться воеводой в такой-то город».