Доппельгангер (СИ)

Я никак не мог ожидать того, что, стоит мне зайти в бар, как от моей решимости поставить пацану мозги на место не останется и следа. В районе барной стойки, где и без того всегда была куча народа, собралась толпа уже порядком запьяневших зевак, которые плотным кольцом окружили несколько человек и с интересом наблюдали за тем, как двое мужчин метелили вызывающего вида паренька. Молодой человек напоминал мелкого зверёныша, который отчаянно бился в руках одного из соперников и не собирался сдаваться даже несмотря на своё заведомо проигрышное положение: не обращая внимания на заломленные за спиной руки, он пытался ударить ногой второго пьянчугу, без разбору поколачивающего его смазанными движениями кулаков.

Я со вздохом потёр висок. Кто ещё это мог быть, как не мой многострадальный знакомец? Может, всё и не так плохо складывалось, и сама жизнь в этот вечер решила проучить мальчишку вместо меня. Отчего-то у меня не было сомнений в том, что он сам нарвался на драку, бросив какую-нибудь бесполезную колкость, поэтому не видел смысла в том, чтобы вмешиваться. В любом случае при всей внешней убогости и слабости прыткости ему было не занимать.

К радостным крикам толпы парень исхитрился плюнуть нападавшему в лицо, от чего тот отшатнулся в сторону и, чертыхаясь, принялся вытираться рукавом рубашки, которая едва ли могла считаться чистой для данного занятия. Воспользовавшись заминкой, зверёныш яростно наступил на ногу державшему его человеку. Вероятно, мне лишь показалось, но послышался слабый хруст. Это же с какой нечеловеческой силой надо было опустить ногу, чтобы это привело к перелому? Как бы то ни было, человек позади парня завыл от боли и, потеряв равновесие, плюхнулся на пол, высвобождая заложника из захвата. Майка на теле юноши болталась на нём чёрной бесформенной тканью, но не могла скрыть его тяжело вздымающуюся грудь. Он еле стоял на ногах, обливаясь потом, но ещё сохраняя сознание.

— Ублюдки, — он ещё раз сплюнул окровавленный сгусток слюны.

Я поморщился. Заткнись, идиот. Неужели мать не учила, что иногда лучше промолчать. Если один из его соперников катался по полу с повреждённой ногой, то второй ещё был в полной боеспособности и отчётливо услышал далеко нелестный комментарий в свой адрес. Глазные белки мужчины налились кровью и, вряд ли осознавая, что творит, он схватил с полки под барной стойкой бутылку и разбил её о столешницу. В его руке расцвела остроконечная роза, которая была направлена в сторону живота парня. Как взбешённый хищник, не знавший меры, парень откинул со своего лица растрепавшиеся косички, и явно не собирался отступать, выставив для защиты кулаки.

Ситуация обретала дурной оборот. Пусть я и не хотел вмешиваться, потому что жизнь язвительного сопляка была мне глубоко безразлична, но я не считал, что драка должна была переходить в кровавую резню, которая могла закончиться чем-то непоправимым. Хватит на сегодня хлеба и зрелищ.

Я обошёл толпу и незаметно подошёл к пьянчуге сзади, пнув его под коленку. Его ноги подкосились, и он повторил судьбу своего товарища, оказавшись на липком полу.

Тут же подбежал обеспокоенный бармен, который, как выяснилось, как только начиналась драка, испуганно отправился куда-то искать вышибал, чтобы они помогли разнять бунтующих и выставить всех троих за дверь. Два бугая, которых с опозданием привёл бармен, теперь оттаскивали тела избитых мужчин к выходу. Человеческие голоса недовольно загудели, шоу было окончено, и люди начали расходиться по своим местам.

Парень же по-прежнему неподвижно стоял на месте и неотрывно следил за мной, будто не осознавая, что заварушка закончилась и угрозы больше нет. Его взгляд пронзал меня будто сноп отравленных стрел, от чего меня передёрнуло.

Закончив с наиболее пыльной работой, один из вышибал вернулся, чтобы вывести из бара последнего участника драки.

— Всё в порядке, он со мной, — бросил я, сунув бугаю в карман куртки купюру. Вышибала вопросительно покосился на бармена, но тот успел увидеть лишь то, как двое алкашей накинулись на щуплого парня и не знал, кто был зачинщиком драки. Он пожал плечами и махнул рукой, разрешая нам остаться. Пришлось ещё немного потратиться и попросить у него пакет со льдом.

Заприметив освободившееся место, я отвёл туда парня, который в общем-то не сопротивлялся, но по-прежнему угрюмо смотрел на меня. Усадив его в кресло, я сунул ему в руку лёд.

— Приложи.

— Без твоих сюсюканий как-нибудь обойдусь.

Я терпеть не мог, когда мою заботу так пренебрежительно отвергали. Взяв назад пакет, я приложил его к пунцовой щеке зверёныша, которая уже начинала распухать.