Допрос с пристрастием

— Совсем темнота, — махнул рукой Глюк. — Глаза б мои не видели. Пошли отсюда, Ведич, скорее.

Так, похохатывая, они и двинулись в путь.

9. Охотники

— И чего будем делать? — спросил Глюк.

— Ты инструкции от «высоколобых» получил? — напомнил Ведич. — Вот и думай теперь.

— Я серьезно спрашиваю, — не удовлетворился таким ответом Глюк.

— А я тебе серьезно и отвечаю, — парировал Ведич. — Почему на последнем инструктаже ты просто воды в рот набрал? Я за всех отдувался. Вот и спросил бы у господ ученых, что и как делать. А то ты больше оплатой, а оно вон как теперь оборачивается.

— Да, дорогой мой напарник, я все больше по этой стороне дела, — проворчал Глюк. — А кому, как не мне? Ты ж у нас благородный и думаешь, что все вокруг такие же. С Ковчегом надо держать ухо востро. Облапошат, да еще останешься им должен.

— Ладно, Глюк, признаю твое финансовое превосходство, — уважительно произнес Ведич. — Ты ведь у нас когда-то чуть не закончил торговый институт. И чего тебе не сиделось на месте. Сейчас бы стал где-нибудь заведующим отделом продажи галстуков. Ни забот, ни хлопот, вокруг молоденькие продавщицы вьются. А ты…

Все эти инсинуации Ведич выговаривал как бы в автоматическом режиме. Сам он был занят рассматриванием окружающей картины. Вокруг вились вовсе не молоденькие представительницы прекрасного пола. Тут было царство механической жизни. В данный момент, в шестикратном увеличении, он следил за группой из четырех сталтехов, устроившейся посреди лужайки автонов.

— Так что будем делать? — повторился Глюк. — Прибор мой «определительный» ни черта не может разобраться, где кто.

Он сетовал на распознаватель стадии развития сталтехов, выданный учеными. Поскольку монстры сгруппировались плотно, индикация прибора сбивала с толку. Вместо четкого горения единственного диода получалась какая-то последовательно включающаяся гирлянда.

— Ты учти, Ведич, — продолжил Глюк. — Они ж заряжаются от этих кустиков. Будем, как благородные рыцари, дожидаться, когда эти ребятишки все свои батареи наполнят? Чтоб сразиться на равных?

Ведич досадовал. В констатации фактов он не нуждался — сам все видел. Но что он мог предложить? Им велели не отстреливать монстров, а отловить. Понятно, что требовался всего один. Но ведь не любой же, так? Если б любой, то, действуя через оптику аккуратно, можно было бы скоренько отстрелять троих его приятелей, а уже с оставшимся возиться в пинцетном режиме.

— Ладно, — откашлялся Ведич. — Ждать действительно нечего. Разве что новые уроды набегут. Надо бы придумать, как этих любителей электричества развести друг от дружки… Чтобы замерить, — пояснил он после паузы.

— Может, мне привлечь их внимание? — предложил Глюк. — А когда они…

— Когда они пойдут на тебя в атаку, мне станет не до замеров, — перебил Ведич.

— Тогда, может, попробуем брать всех сразу? — произнес Глюк в сомнении.

— Умники Ковчега убеждали, что сетка с гарантией выдержит одного, а четырех… — Ведич был в растерянности.

— Тянем резину, Ведич, — Глюк ругнулся. — Теряем момент. Они ведь пока заряжаются, несколько в прострации. Надо…

— Насчет прострации — это теория. Чистой воды теория, — возразил Ведич.

— У тебя есть конкретное предложение?

— Нет, — честно признался Ведич. — Я просто надеюсь, что когда они подзарядятся, то, может, разойдутся в разные стороны и…

— С какого рожна они разойдутся?! — возмутился Глюк. — Давай шевелиться, а?

— Ладно, черт с тобой, — сказал Ведич. — Я подкрадусь с сетью, а ты меня прикрывай, если что.

— Понял, — отозвался Глюк и замолк. Теперь началось дело, болтать стало некогда.

10. Кадровый вопрос

Истерик Хистер поставил себе задачу — круче некуда. Сделать из всех встречных — убежденных фанатиков своей идеи. Или, если не получается, то трупы. Второе случалось чаще. Но, в конце-то концов, таким макаром можно было списать в отходы вообще все население базы Ковчега — Форт. Так что даже Хистеру приходилось притормаживать. Максимализм максимализмом, но не полным же идиотом он был! Как всякий пройдоха, он умел приспосабливаться к обстоятельствам и выжидать. Порой даже было неясно, эти его истерики с пальбой в окружающих были и вправду истериками или все же спектаклем? Продуманными загодя акциями. Ведь ясное дело, что придурка будут побаиваться больше, чем уравновешенного тихоню. Власть — штука приятная, но есть в ней одна закавыка. Ее требуется постоянно, каждую секунду, удерживать. Двадцать четыре часа в сутки непрерывной балансировки на канате.

Потому к ученым у него был несколько другой подход, чем к прочим окружающим. В самом деле, какой толк делать из ученого последователя нелогичной идеи? Да и как? Как сотворить фанатика из и без того сумасшедшего? Точнее, малость ненормального. Ведь только серьезно тронутый умом мог добровольно явиться сюда во имя науки. Во имя исследования этого самого Пятизонья.