Допустимая погрешность

— Ладно, хватит, — перебил ее брат.

— А теперь говоришь «хватит». Вот и твои друзья вчера веер оставили на столике, и мне пришлось их догонять, чтобы вернуть такую красивую вещь.

— Какой веер? — спросила ничего не понявшая Майя Александровна.

— Коричневый веер с красной розой, — сообщила Ратушинская. 

— Инна вчера едва не оставила его на приеме.

— Хватит об этом веере, — перебил сестру Борис Алексеевич. 

— Господин Дронго приехал, чтобы поговорить с каждым из вас и выяснить, кто передал документы Лисичкину.

Наступило неловкое молчание.

— Значит, мы все — подозреваемые? — спросил Михаил Денисенко. Он снял очки и протер их платком.

— Вы нас подозреваете, Борис Алексеевич? — спросила Инна хозяина дома.

Тот явно смутился, отвел взгляд.

— Нет, конечно, — сказал он. — Но я не понимаю, как мои документы могли попасть…

— Вашими документами должна заниматься ваша секретарша, — неожиданно храбро сказал Молоков.

Юлия покачала головой и что-то пробормотала.

— Да, — с вызовом сказал Молоков, — ваша секретарша. Она была в вашем кабинете в тот день. Я не понимаю, почему мы должны об этом молчать. Узнайте у нее, куда она их положила.

— Вы думаете, что я их украла?! — изумилась Юлия.

— Я не говорил, что вы украли, — крикнул Молоков.

Очевидно, он решился на безумный поступок, может быть, впервые решив проявить самостоятельность. Жена дернула его за рукав, но он уже не мог успокоиться.

— Я так не говорил, — повторил он, — я только считаю, что каждый должен заниматься своим делом. Режиссер снимать фильмы, врач лечить, а секретарь работать с документами.

— Только не советуйте мне, как снимать фильмы, — пошутил Денисенко.

— А мне не нравятся ваши фильмы, — огрызнулся Молоков.

 — И вообще мне не нравится наше телевидение. Все эти передачи про криминал.

— Борис Алексеевич, — позвала мужа Майя Александровна, можно тебя на минуту?

Она вышла из гостиной, супруг последовал за ней.

— Боюсь, что у нас получится невеселый ужин, — пробормотал Денисенко. 

— А насчет наших передач вы не правы. Иногда нужно показывать пороки общества, чтобы понять, как с ними бороться.

— Сейчас только грязь и разврат показывают, — поддержала супруга Евгения Алексеевна.

— У каждого своя работа. Ваш муж работает в компании, которая продает оружие через Украину в третьи страны, — сказал Денисенко. 

— Это тоже не очень нравственный бизнес.

— Откуда вы знаете? — испугался Молоков. 

— Кто вам об этом сказал?

— Мы делали специальную передачу о вашей компании, — пояснил Денисенко.

Юлия поднялась, чтобы выйти. Инна холодно взглянула на нее.

— Не обижайтесь, — сказала она, — мы все понимаем, что вы не виноваты.

— Я тоже понимаю, — с вызовом сказала Юлия, выходя из гостиной.

В комнату вернулся Борис Алексеевич. Он снова был не в настроении. Усевшись во главе стола, он недовольно взглянул на гостей.

— Катя! — закричал он, обращаясь к кухарке. 

— Принеси нам что-нибудь выпить. Лучше коньяк.

— У вас были ко мне вопросы? — спросил Михаил Денисенко, обращаясь к Дронго.

— Я думаю, нам лучше поговорить наедине, — предложил Дронго. 

— И мы сделаем это после ужина.

— С Инной тоже? — уточнил Денисенко.

Дронго взглянул на его жену.

— Да, — кивнул он, — и с ней тоже.

В гостиную вошла пожилая женщина. Это была кухарка. Она несла большой поднос, на котором стояли бутылка дорогого французского коньяка и девять пузатых бокалов. Следом за ней стремительно вошла Майя Александровна. Взяв стул, она демонстративно села в стороне от всех, рядом с тем местом, где только что сидела Юлия.

Борис Алексеевич поднялся и разлил коньяк по бокалам.

— Это хороший коньяк, — мрачно сказал он, отходя от стола.

Взяв свой бокал, он хотел сесть, но затем, вспомнив о супруге, взял второй бокал и молча протянул жене. Она посмотрела на бокал, потом на супруга, но руки не протянула. Ратушинский поставил бокал на тумбочку, рядом с высокой вазой.

Михаил Денисенко поднялся и взял два бокала. Себе и супруге. Подвинув к ней бокал, он поднял свой, разглядывая янтарную жидкость. Молоков поднялся следом за ним и тоже, взяв два бокала, поставил их на маленький столик перед диваном.

Эдгар посмотрел на Дронго. Он знал, что его друг не пьет коньяк, даже очень дорогой. Раньше Дронго любил хорошие вина, а в последние годы почему-то пристрастился к текиле, которую пьют с лимоном и солью. Но говорить о своих вкусах он счел неудобным. В гостиной стояла наэлектризованная тишина.

Дронго подумал, что они с Эдгаром допустили ошибку, сообщив о цели своего визита. Здесь была не просто компания случайно оказавшихся вместе людей. Здесь собрались люди, которые знали друг друга уже не первый год, и подобная проверка, естественно, казалась им оскорбительной.

Взяв у Вейдеманиса предназначенный ему бокал, Дронго повертел его в руках. На столе одиноко возвышался бокал, предназначенный для Юлии. Борис Алексеевич, увидев его, повертел головой и нахмурился.

— А где Юлия? — спросил он.

В этот момент в комнату вошла его секретарша. Взглянув на Бориса Алексеевича, она молча подошла к столу, чтобы взять бокал. Но едва она дотронулась до него, как раздался крик и звук разбитого стекла.