Допустимые потери

— Но ты же и в самом деле легкомысленная. И это единственное, что я по-прежнему в тебе ценю.

— Я знаю больных, — печально произнесла Элейн. — Испытывая страдания, они не щадят близких и дорогих им людей.

— Я не страдаю, — устало возразил Деймон, — и ты не входишь в число близких и дорогих мне людей.

— Тебе не удастся оскорбить меня, — с достоинством ответила Элейн. — Но если это простое платье тебе не нравится, то за дверями палаты я оставила пальто — а оно вовсе не черное.

— Иди и надень его, — сказал Деймон. Насколько легче было бы умирать, если бы его оставили в покое.

— Я мигом вернусь, — произнесла Элейн и направилась к дверям. Прекрасной формы икры ног, обтянутые черными чулками-паутинками, выглядели обманчиво молодо.

Когда Элейн вернулась, на ней было светло-оранжевое пальто с воротником из меха рыжей лисы.

Несть числа унижениям, которые приходится вытерпеть прикованному к постели больному человеку, подумал Деймон, непроизвольно зажмурившись, когда луч солнечного света из окна палаты, упав на бывшую супругу, сделал ее похожей на елочное украшение.

— Так лучше? — спросила она.

— Значительно лучше.

— У тебя и раньше случались приступы грубости, — сказала Элейн. — Однако я думала, что в момент, подобный этому… — Конец фразы повис в воздухе.

— Давай не будем говорить о моментах, подобных этому, если не возражаешь, — попросил Деймон.

— Утром, прежде чем прийти сюда, я за тебя молилась.

— Остается надеяться, что твои молитвы достигнут небес.

— В соборе Святого Патрика. — Элейн всегда давала понять людям, что знает, какое значение может иметь хороший адрес.

— Но ты даже не католичка, — заметил Деймон.

— Я проходила мимо собора по Пятой авеню. Что из того, что храм католический? Католики ведь тоже верят в Бога.

Элейн, мягко говоря, исповедовала идеи экуменизма. Если бы весь остальной мир разделял ее гибкий подход к вопросам теологии, подумал Деймон, религиозным войнам пришел бы конец.

— Во всяком случае, они так утверждают. А теперь позволь мне задать вопрос. Во время странствий со своим приятелем ты слышала что-нибудь о… м-м… моей проблеме?

— Фредди спрашивал везде. У всех, кого знал и у кого мог, включая важных шишек в… по ту сторону закона, если так можно выразиться. — Элейн пожевала пухлыми, без помады губами и продолжила: — Он сказал, что на него бросали очень странные взгляды. Тебе я могу сказать, что он сильно рисковал — в этих кругах небезопасно задавать слишком много вопросов. Но ради меня Фредди готов пройти сквозь огонь…

— Узнал он что-нибудь? — нетерпеливо спросил Деймон.

— Ничего, — ответила Элейн.

— О’кей, — сказал Деймон, откинувшись на подушку и закрыв глаза. — Я ужасно устал, Элейн. Очень мило с твоей стороны было навестить меня, но думаю, сейчас мне стоит вздремнуть.

— Роджер… — неуверенно начала Элейн, хотя и принадлежала к числу людей без комплексов. — Я хочу попросить тебя об одной услуге…

— О какой? — спросил он, не открывая глаз, — смотреть на оранжевое пальто сил у него не осталось.

— Ты помнишь фотографию, которую я тебе подарила в день твоего рождения, мы были женаты первый год?

— Первый и единственный год, когда мы были женаты, — произнес он со все еще закрытыми глазами.

— На ней мы вместе на пляже. Я тогда попросила ее увеличить и вставить в серебряную рамку. Помнишь?

— Помню.

— Ты тогда был такой молодой и красивый. Она рождает так много ассоциаций. Мне очень хочется ее иметь. Думаешь, снимок еще можно отыскать?

— Я оставлю ее тебе по завещанию.

Элейн зарыдала, и Деймон открыл глаза, чтобы увидеть, притворяется она или вправду плачет. Слезы ручьем текли по ее бледным щекам. Она не притворялась.

— Я вовсе не это имела в виду, — произнесла она укоризненно между всхлипами.

— Ты получишь ее, дорогая, — сказал Деймон, нежно поглаживая бывшую супругу по руке.

— Прошу тебя, Роджер, выздоравливай, — пролепетала Элейн дрожащим голосом. — Даже если ты никогда больше не пожелаешь со мной увидеться. Я просто хочу знать, что ты где-то неподалеку и счастлив.

— Постараюсь, — тихо ответил Деймон.

Он снова откинулся на подушку и смежил веки. Когда он через несколько мгновений открыл глаза, Элейн рядом с ним уже не было.

На следующий день в палате появилась медсестра и объявила, что в приемной ждет некая миссис Долгер. Деймон попросил сестру проводить даму к нему, но не уходить из палаты, пока тут будет находиться посетительница.

Когда его взору предстала сочинительница, благодаря которой он сможет скрасить старость (если таковая у него будет), Деймон с трудом скрыл изумление. Маленькая унылая домашняя хозяйка из предместья исчезла, и вместо нее появилась холеная, прекрасно одетая леди с тщательно причесанными и искусно подкрашенными волосами. На миссис Долгер был очень элегантный костюм из зеленого твида, как будто только что доставленный из Парижа, в руках дама держала зеленую, гармонирующую с нарядом сумочку из крокодиловой кожи. Со времени их последней встречи Женевьева похудела по меньшей мере фунтов на двадцать. Интересно, через какие муки пришлось пройти ее мужу и детям, подумал Деймон.