Допустимые потери

Продавщица, которая встретила его в меховом отделе, была симпатичная седоволосая женщина с изящной прической; извинившись, что в связи с весной отдел предстанет не во всем блеске, она сказала, что с удовольствием покажет джентльмену все, что его интересует.

Время года не имело для Деймона никакого значения.

Шейлу ждет еще много зим. В воскресном приложении к «Таймсу» он видел объявление о спортивных мехах. У Шейлы спортивная подтянутость, подумал он.

— У нас есть норка, — предложила элегантная леди.

Это была светлая шубка на три четверти, с поясом и шалевым воротником. Деймон не представлял себе, каким спортом может заниматься женщина в таком одеянии, но спрашивать не стал. Не поинтересовался он и тем, каким спортом занимались норки на ферме. Им исчезновение не угрожает.

— Не можете ли вы надеть шубу на себя, чтобы я посмотрел, как она выглядит? — попросил Деймон. — У моей жены примерно такой же рост и, насколько я припоминаю, — он попытался улыбнуться без всякой двусмысленности, — м-м-м… те же самые формы. — Затем, вполне в стиле общего духа благожелательности, который всегда царил у «Сакса», он сказал: — Она прелестна.

Деймон не добавил, что у его жены волосы отливают вороненым блеском, который будет еще больше контрастировать с цветом шубки, чем седые волосы продавщицы.

Женщина прошлась перед ним взад и вперед, демонстрируя изделие; шубка смотрелась великолепно: продавщица накинула на голову шалевый воротник, глубоко засунула руки в карманы и взмахнула полами, как крыльями бабочки, чтобы покупатель смог увидеть шелк подкладки.

— Я беру ее, — сказал Деймон.

Женщина внимательно посмотрела на него.

— Вы не хотите взглянуть на другие меха? Или поинтересоваться ценой?

— Нет, — сказал Деймон и почему-то добавил: — Я спешу.

— Очень хорошо, сэр.

Это был не тот день, чтобы торговаться. Наконец-то он присоединился к той части племени американцев, у которых было высокоразвитое чувство долга, к ненасытным покупателям. Он был на крыльях воодушевления. Покупай, покупай, покупай, и все твои тревоги мигом улетучатся.

Небрежно бросив кредитную карточку, этот тотем его племени, и даже не взглянув на цену, попросил женщину доставить покупку на следующее утро, от девяти до двенадцати.

Спустившись вниз, к выходу из магазина, он сразу же подумал, что надо было бы отправиться в контору и вручить подарки мисс Уолтон и Оливеру. Но восторг лихих трат, прежде неведомый ему, властно овладел им. День был молод, и сокровища Имперского города лежали вокруг, дожидаясь появления его кредитной карточки.

Он замурлыкал мелодию из «Камелота», бормоча крутившиеся у него в голове слова: «Ручки свои мне дай, милым меня зови».

Громко хмыкнул, и проходившие мимо люди удивленно взглянули на него. Стоял всего лишь апрель. Но ему казалось, что весна в разгаре, и он был не в силах справиться с собой. Куда же пойти теперь, в какой магазин? Вспомнившаяся песенка сделала за него выбор. Свернув с Пятой авеню, он пошел вниз по направлению к Медисон-авеню, на углу которой стоял большой музыкальный магазин. Пусть будет музыка, волшебные звуки которой успокоят его исстрадавшееся сердце. Деймон забыл о времени, листая каталоги, и продавец, наблюдавший за ним, становился все любезнее по мере того, как пополнялся список пластинок, интересовавших выгодного покупателя. Бетховен, отец мой, брат мой; Шопен, пылкий поляк, с его ненавистью к русским; Моцарт, этот искрящийся фонтан; Лист, мрачный проповедник; Брамс, глубокие тревожные вздохи из сердца Европы; Малер, Рихард Штраус, последние звуки Вены; Пуленк, легкомысленный колокольчик — не всему можно верить, что он написал — tant pis[12]; Элгар, Ив, ну, пошло двадцатое столетие, ребята; Гершвин, сливающиеся голубые звуки улиц Нью-Йорка; Копленд, танцор из Аппалачей, западные ритмы; Шостакович, Стравинский, что там по поводу русской души? Ищите ответ у Ленина и Троцкого. Список все разбухал и разбухал. Нам нужно приобрести и великих исполнителей, Артура Рубинштейна для начала, Казальса, Штерна, Шнабеля, даже если это старые записи, Горовица, Сеговию с фламенко, Ростроповича для сравнения с Казальсом. Подождите, не спешите, молодой человек, у нас есть еще оперы. Начнем с «Фальстафа» Верди, «Кози фан тутти» и, конечно, «Волшебной флейты». Я посоветуюсь с женой и завтра подберу еще кое-что. Вагнера пока отложим, если вы ничего не имеете против. Хотя, может быть, «Мейстерзингеров». Мы не должны забыть и о дирижерах… Бернстайн, Караян, Тосканини. Вы похожи на одного из тех молодых людей, которые отлично представляют новое поколение, и я вам доверяю выбрать остальных.