Дорамароман

Я пытаюсь активировать свой гей-радар, но не могу понять, барахлит он или нет: мой опыт общения с квир-людьми невелик — с подругой-лесбиянкой старше меня на десять лет и открытым бисексуальным поэтом-сверстником. Я книжный, забитый, наполовину кореец; он похож на Мэтта Дэймона из «Талантливого мистера Рипли» — голубоглазый блондин, аккуратный и обещающий неприятности. Я встречаюсь с ним в гардеробе: мы не обмолвились ни словом за всю неделю, хотя занимались в одной группе. Я подхожу к нему, протягиваю руку и говорю: «Я Миша». Он совсем не против назвать свое имя.

Он учится в престижной гимназии в центре Смоленска, я — в школе на окраине. Мы общаемся в сети два месяца до тех пор, пока он не удаляет свою страницу. В 2014-м я прерываю рабочую линию своей семьи (деды — шахтеры, мать, отец и бабушка — инженеры) и поступаю на киноведческий во ВГИК. В 2015-м, отучившись в Финляндии год, он выходит со мной на связь. Каждое утро он шел в темноте в институт, вечером возвращался в темноте домой и понял, что ему в Финляндии слишком темно. Он уехал в Смоленск и уже полгода зависал там. Он предлагает мне встретиться. Через нашу общую подругу я знаю, что он осведомлен о моей гомосексуальности. Предложение меня удивляет, но я соглашаюсь.

Август 2015. На мне очки в прямоугольной роговой оправе[52], голубая рубашка, серый плотный кардиган[53], объемные синие джинсы[54] и коричневые туфли на небольшом каблуке[55]. Спустя три года он выглядит еще более сногсшибательно[56]. Я опаздываю на пять минут, и первым делом при встрече он иронически произносит:

— Тебя за смертью посылать.

Мы обнимаемся, и он добавляет:

— Я по тебе так сильно скучал.

Все его аватарки в социальных сетях сняты на нейтральном фоне без намека на знаки и приметы. Он предпочитает минималистичную технику, минималистичную одежду, минималистичные жесты; его сетевое присутствие минимально[57]. Он поступает в Москву, живет на деньги родителей и предлагает мне снимать квартиру на двоих (я вежливо отказываюсь — хватает комнаты в общежитии[58]). Он платит за сидр[59], очень галантен (когда мы решаем выйти на веранду, он переносит мой шопер[60]); и весь вечер разглядывает проходящих мимо женщин. Я уже знаком со многими квирами, но всё еще не могу определиться на его счет. Я не понимаю, что происходит, но меня это мало волнует — мне просто приятно спустя столько лет смотреть на него.

В отличие от меня, он еще не прожил год в Москве, но уже является человеком метрополии. Я спрашиваю, бегает ли он по утрам в Смоленске, и предлагаю ходить на пробежки вместе (мысль о спорте кажется мне нелепой). Он завершает нашу двухчасовую встречу словами «хорошего понемножку». Мы обнимаемся на прощание и договариваемся встретиться завтрашним вечером. Когда он размыкает объятия, я понимаю, что у меня большие проблемы[61]. Ближе к полуночи я получаю от него сообщение:

«Ты так вырос, я уткнулся носом тебе в плечо, когда мы прощались».

С утра он пишет мне, что не смог встать на пробежку, а вечером встретиться не удастся — ему нужно помочь с ульями на даче. Я спускаюсь в подъезд, включаю хип-хоп[62] и отправляюсь бегать[63].

Мы общаемся, но наша переписка ни к чему не приводит. В один из вечеров в Смоленске я сильно напиваюсь и в три часа ночи предлагаю ему переспать, а также обвиняю в трусости. Наутро я обнаруживаю только одно сообщение:

«А я так хорошо поспал, просто шикарно».

* * *

Мы не видимся полгода, хотя по очереди зовем друг друга гулять. Он приглашает меня к себе в гости, я отказываюсь. Наши отношения — череда притягиваний и отталкиваний, возгонок и размагничиваний, обещаний и кидалова; ситуация доводит меня до легкого умопомешательства. У нас почти нет общих знакомых, а те, кто его знают, подтверждают мои догадки: чрезвычайно замкнут; нет друзей; поддерживает общение, только если оно приносит выгоду. Я специально знакомлюсь с людьми, которые его знают, чтобы выудить информацию: его видели плачущим в туалете гимназии; он лежал на крыше с одним моим знакомым и держался за руки с другой; был влюблен в девушку; и в отношении абсолютно всех занимался гостингом.

После бесплатной консультации в клинике пластической хирургии я начинаю пользоваться косметикой[64]. Каждый второй день я хожу на пробежки. Восторг первых лет проходит, и я начинаю ненавидеть гомосексуальный мир с его одержимостью деньгами, здоровьем и красотой.