Дорога чародейки

Брр, ну и чушь лезет в голову. Как я смогу родить, если мое единственное любовное приключение за последние не-скажу-сколько лет – это поцелуй с Тайреном под воздействием призрака-убийцы?

А мы с Тайреном так и не обсуждали этот эпизод.

По обоюдному молчаливому согласию мы никогда не поднимали тему страстного поцелуя над обрывом, словно его и не было. Может быть, Тайрен не стал развивать эту тему из-за Запрета? «Лица с колдовским талантом не могут получать и передавать титулы никаким способом, включая наследование и брак». Сын и наследник герцога должен смотреть на любую девушку, примеряя на нее титул будущей герцогини, а я не смогу ею стать в любом случае…

Ааа!!! Какая еще герцогиня? Ничего же не было, мы были заколдованы. Может, прикосновение к моим губам до сих пор видится Тайрену в ночных кошмарах, а я думаю о таких глупостях. Мои щеки начали покрываться предательским румянцем смущения.

И вообще, мы тут серьезные вещи обсуждаем, соберись, Айта.

– Мой отец сделает все, чтобы не допустить гражданской войны, – успокаивающе проговорил Тайрен. – Бирская империя давно хочет закрепиться на материке, и если Ровию будет раздирать смута, им это удастся.

Всего полторы сотни лет назад Бирск был одним из островов Нелейского архипелага, а теперь империя подмяла под себя все четыре островных государства и время от времени хищным спрутом протягивала щупальца своего флота в сторону континента. Королевство Пелтвал недавно подвергалось нападению, но пелтвальские паладины в чароупорных доспехах могли сражаться даже с самыми сильными магами на равных, поэтому на некоторое время натиск империи ослаб.

– Да и пелтвальские священники не против благословить своих рыцарей на священную войну с нами, – грустно добавила я. Несмотря на Запреты, магам в Ровии жилось сравнительно неплохо, нас не запирали в башнях и не заставляли носить магиегасящие ошейники, как поступали с волшебниками в Пелтвале. Религия пелтвальцев утверждала, что волшебные силы даются от злых духов, поэтому только церковь способна решать, в каких случаях применять магию. Я потерла горло. Интересно, а если бы у меня был выбор: иметь «Цвет вероники» или магию – что бы я выбрала? Я задумалась.

Дурацкая мысль. Выбора у меня нет, а значит, нечего и мучить себя такими размышлениями.

– Не переживай, – Тайрен взглянул мне в лицо и ободряюще положил мне руку на плечо. – Я сегодня поеду к союзникам отца, на стороне герцога много достойных людей, которые не поддадутся на уловки Этара. Совет не поставит на регентство шантажиста и вообще темную личность.

– А почему он – темная личность? – заинтересовалась я.

– Герцог Двейский был другом отца, он всегда был крепким стариком, и то, что в последние годы он так резко сдал, вызывает определенные подозрения.

– Старость может быть коварна, – не согласилась я. – Или ты считаешь, что его околдовали?

– Скорее, чем-то постоянно травят, – нахмурился Тайрен. – Но доказать ничего не получается, его осматривал Арлет Берин, придворный чародей и не нашел зловредных чар.

– Тогда все в порядке, – убежденно кивнула я. – Магический осмотр выявляет не только следы колдовства, но и яды.

– Возможно, – не стал спорить лорд, огляделся и сменил тему. – Когда я был ребенком, здесь невозможно было проехать из-за еловых зарослей.

– Что же с ними случилось? – поддержала новый разговор я.

– К нам из Беловодья докатилась мода на украшенные ели на праздник Середины Зимы. И крестьяне охотно подхватили эту моду, за несколько лет вырубив ельники. Скоро я думаю, придется озаботиться высадкой саженцев, поскольку елей в округе изрядно поубавилось.

Я огляделась, заметив множество пеньков среди деревьев по обочинам дороги.

– А почему бы не запретить вырубку елей?

– Ну нет, – замотал головой Тайрен, и даже его лошадь поддержала хозяина фырканьем. – Мне нравится запах хвои зимой, и ель, украшенная лентами и игрушками тоже радует глаз.

Мы принялись обсуждать среднезимные традиции, и Тайрен рассказал мне историю про мужика, который напился до того, что пришедшую поздравить с праздником тещу перепутал с лесной нечистью и пытался обезглавить ее метлой, которую он принял за топор. Жена пьянчужки так разобиделась, что не поленилась прийти к Тайрену и потребовать герцогского разрешения на развод, в качестве пожертвования притащив живого поросенка. Поросенок не захотел приноситься в дар молодому лорду и сбежал, заставив всю челядь носиться по замку. В процессе поисков удравшего подарка муж с женой помирились, да так успешно, что ровно через девять месяцев Тайрену пришло приглашение на крестины.

– Почему у тебя все истории связаны со свиньями? – с хохотом спросила я.

– Жизнь у меня такая, свинячья, – с притворным вздохом заявил лорд.

Мы позавтракали на полянке в полуверсте от кладбища, которое я хотела осмотреть, но когда я собралась идти по своим прямым обязанностям, Тайрен сообщил мне, что ему лучше вернуться в замок и все-таки встретиться с отцом. Мы попрощались, и у меня защемило сердце.