Дорога длиною в жизнь

Я действительно попал в свое собственное тело, как раз в тот момент, кода моего отца прилюдно расстреляли большевики, за крупную аварию, произошедшую как тогда говорили по его вине. На самом деле все было совсем иначе, но когда я об этом узнал, было уже поздно.

Мой отец, служил инженером в мастерских, железной дороги Ростова-на-Дону, и в общем-то пользовался немалым авторитетом среди работяг. Что уж говорить, если даже после свержения царя и октябрьского переворота 1917 года, он остался при своей должности, в то время, как многих других просто выгнали за ворота. Впрочем, именно это его и погубило. В качестве начальника железнодорожного депо, был назначен один из большевиков, когда-то воевавший в этих местах, и освобождавший Ростов от белогвардейцев. После, его толи ранило, толи контузило, но воевать дальше он уже не мог, однако же заработанный авторитет, позволил ему занять кресло, начальника депо. То, что этот мужчина был практически неграмотен, не говоря уже о том, что не мог отличить болта от шурупа, никого не волновало. Главное у него имелась революционная сознательность, кожаная комиссарская куртка, с такой же фуражкой, портупея и большущий пистолет — «Маузер» С-96, в деревянной кобуре, болтающийся где-то в районе правого колена. Похоже большего и не требовалось.

В один из дней, на станцию пригнали состав с продовольствием, предназначенным для голодающего Петрограда, или кого-то еще, но тогда говорили именно так. И нужно было срочно отправить его дальше. Но за несколько дней до этого момента, паровоз, приписанный к станции поставили на ремонт и отправить состав, было просто не на чем. Естественно разразился скандал из-за того, что простаивает целый состав с так необходимым продовольствием, в то время, как инженер, саботирует отправку состава, прикрываясь каким-то непонятным ремонтом паровоза. То, что паровоз был поставлен на ремонт в плановом порядке, и за несколько дней до прибытия состава, никого не волновало. Вынь да положи, иначе ты саботажник, контрреволюционер, и у тебя отсутствует революционная сознательность!

И уж тем более никто не обращал внимания, на слова инженера говорящие о том, что выход паровоза на линию, обрекает не только его, но и весь состав на аварию. В итоге, когда отец отказался идти на это, его начальник сделал это собственным распоряжением. И даже успел отрапортовать выше, что состав отправлен в путь. Однако, очень скоро в Ростов доставили депешу об отказе тормозов, и взрыве паровозного котла, в результате чего состав сошел с рельсов, и естественно, во всем обвинили отца, который выпустил неисправный паровоз на линию. Советская власть, она такая — Советская!

Его начальник, первым выступил на суде, обвиняя отца во всех грехах, и доказывая, что именно он и был против этой спешки, а отец настоял на своем, видимо и рассчитывая на то, что произойдет авария.

В тот день, когда приговор привели в исполнение, мне исполнилось десять лет, и я сбежал через окно из дома, чтобы собственными глазами увидеть и запомнить все это на всю жизнь. Именно тогда я и поклялся отомстить за смерть моего отца, что и делаю именно сейчас. Отныне и навсегда — Большевики мои враги. Кем бы они не были.

Дальше, все было, как и в прошлой жизни. Мы с матерью долго ехали куда-то на поезде, потом от нас отказалась ее родная сестра, и нам пришлось ночевать на каком-то вокзале, и с этого момента, дальнейшая моя судьба, круто изменилась. Здесь на вокзале нас заметил Граф ***. Марк Леонтьевич, так его звали, тут же подошел к нам, поинтересовавшись, что случилось и как мы оказались в этом захолустье. Мать разумеется все рассказала ему, и после этого он пригласил нас в гости. Помнится, мать, тогда сильно удивилась этому.

— Поместье, Марк? Его разве еще не разграбили?

— Разумеется, так оно и произошло, причем довольно давно. Но у меня сохранился загородный дом, точнее небольшая избушка, которую я использовал в качестве дома, во время охоты.

— Та, самая на берегу Дона?

— Да, именно она.

Похоже мать знала об этом месте не понаслышке, что, впрочем, не удивительно, учитывая давнюю дружбу и надежду Графа *** на руку моей матери.

И мы поехали туда. Увы, долгие переезды с одного места на другое, до того момента, как нам встретился граф, третьим классом, в общем вагоне, сильно подорвали здоровье моей матери, да и честно говоря мое тоже. На момент встречи у меня уже была довольно высокая температура, а мать хоть и старалась не показывать виду, но тоже была уже больна. В итоге, к тому моменту, когда мы добрались до места, я остался уже один.

Надо отдать должное графу, он не отходил от матери ни на шаг, до самой ее кончины. А перед смертью, поклялся ей в том, что не оставит меня одного, и воспитает, как собственного сына. Моя мать была похоронена в той самой могиле на берегу реки, где в прошлой жизни упокоился граф. Мы же, с самим Марком Леонтьевичем, и его ближайшим помощником, Сергеем Юрьевичем, собрали все необходимые вещи, погрузили их в тот самый баркас, принадлежащий графу и отправились вниз по Дону.