Дорога домой

– Значит, они живы! Слава богу! Я часто молился за своих братьев и… и… – Голос мужчины оборвался. Его глаза наполнились слезами, а затем он в долгом рукопожатии стал сердечно трясти мою руку, пока я раздумывал над его словами. Что он сказал? За своих братьев?

Утерев слезы, он представился. Его имя Хоа, и он матрос на пароме. Он с радостью был готов поделиться своей историей. Мы отправились в ближайшее кафе и провели там полдня.

В открытом море

Хоа был родом из маленькой деревушки на Филиппинах. Бедность толкала местных на многое. Работы не было, и кто мог, перебирался в Манилу в поисках заработка. Вдобавок ко всему Хоа нужно было прокормить большую семью: жену, двоих детей, своих родителей и родителей жены, а также тетю с дядей.

Поэтому радости мужчины не было предела, когда ему удалось устроиться матросом на паром. По сравнению с моряками-европейцами он зарабатывал намного меньше, но этого хватало, чтобы прокормить семью. При этом ему приходилось мириться с тем, что он видел родных лишь раз в году. Он работал по 14 часов в день и спал в крошечной каюте, располагавшейся непосредственно возле машинного отделения, откуда постоянно доносился шум и грохот.

И все же он не жаловался, потому что многие земляки охотно поменялись бы с ним местами. Непродолжительное свободное время он проводил на своей койке и думал о семье: жене, которую очень любил; о детях, которые росли без него. Он боялся, что уже не застанет живой свою больную мать и не успеет попрощаться. Он уважительно относился к родителям, которые вырастили его с мыслью, что на свете существует два типа людей: добрые и злые. Он всегда старался быть добрым, всегда был вежлив по отношению к пассажирам и избегал любой ссоры со своенравным начальником. С его лица никогда не сходила улыбка.

Возвращаясь однажды ночью в изнеможении в свою скромную каюту, он заметил за огнетушителем в коридоре маленькую коричневую собаку, нашу Бонни, которая смотрела на него огромными круглыми глазами. Ему стало жаль ее, и он взял псину на руки. Она прижалась к нему и лизнула нос. Результат этого проявления ласки не заставил себя ждать: Хоа решил забрать маленькую собачку в каюту. Но прежде чем он успел закрыть за собой дверь, за ним в помещение вскочила Пиппа, которая до этого момента держалась в стороне. Бонни прекрасно сыграла роль приманки, потому что теперь на Хоа смотрели четыре огромных собачьих глаза. На обеих собаках были ошейники, красный и синий, но хозяина было не видать. Вместо этого послышались голоса.

– Собаки должны были пробегать где-то здесь! Отыщем их и выбросим за борт! – послышался голос первого помощника. «Они не должны найти их», – промелькнуло у Хоа в голове, и он тихо прикрыл дверь каюты.

– Только не лайте! – прошептал он и нежно погладил обеих по шерсти. При этом он затаил дыхание, пока шаги не приблизились и снова не удалились.

После того как в коридоре снова воцарилась тишина, он дал собакам попить. «Они наверняка голодны», – подумал он и разделил с ними свою еду. Но если Пиппа уплетала жареный рис с овощами за обе щеки, то избалованная Бонни к еде не притронулась. Хоа забеспокоился и стал размышлять, как же заставить Бонни поесть, но в этом не было нужды: Пиппа подтолкнула Бонни к тарелке и тихо заурчала. После этого Бонни наконец съела свою порцию. Но откуда появились собаки? Хоть на них и были ошейники, но хозяева отсутствовали, да и на корабле они были нежеланными гостями. До этого момента Хоа никогда не имел близкого контакта с собаками. В его родной деревне собак не было: этих животных считали бесполезными едоками и прогоняли. Хоть это и было запрещено правилами, мужчина спрятал четвероногих в своей крошечной каюте, подальше от глаз старпома. Хоа уже когда-то наблюдал, как его начальник исполнил угрозу относительно бродячего кота, и не хотел, чтобы собак постигла та же участь.

Похоже, собаки тоже понимали, что им грозило, и держались поблизости от Хоа, в его хоть и тесной, но уютной каюте. Здесь не было иллюминатора, но Хоа, который сразу полюбил бродяжек, постарался устроить их поудобней. Он постелил для них два одеяла, выгулял их под покровом ночи на палубе, а затем они все вместе легли спать.

Хоа рисковал многим, возможно даже жизнью, но ему не хотелось быть таким черствым, как его начальник.

На следующий день он вернулся около полудня в свою каюту и пронес новых друзей в вещевом мешке наружу, где они смогли справить нужду. Разумеется, он беспокоился, что за время его отсутствия собаки могут поднять шум, поэтому перед уходом он сказал им:

– Не лайте, пока меня не будет. Иначе меня уволят, а моя семья умрет с голода! Вы меня поняли? – И Бонни с Пиппой кивали, словно понимали человеческий язык.