Дорога домой

Когда Хоа после долгого рабочего дня усталый возвратился в каюту, обе собаки от радости лизали его лицо. И вторую ночь троица провела в тесноте и снова без всяких проблем. Ну, правда, иногда Бонни пукала, и тогда комнату заполнял сильный запах протухших яиц. Хоа каждый раз закрывал нос, но не жаловался, в отличие от Пиппы, которая сердито толкала Бонни носом.

– Грех жаловаться! Люди тоже неидеальны, и почему маленькие собачки должны быть такими? – сказал он Пиппе, когда та в очередной раз зарычала на Бонни. К тому же Пиппа также иногда портила воздух в каюте, на что Хоа не сердился.

Разумеется, Хоа задавался вопросом, откуда же появились животные и почему они пробрались на корабль:

– Я уверен, что, если бы вы могли говорить, вы бы мне все уже давно рассказали! – И хоть четвероногие не могли поведать свою историю, он чувствовал, что они понимают его.

Однажды ночью, когда его снова переполняла тоска по семье, он даже заплакал, скучая по родине, и обе собаки успокаивали нового друга и старались отвлечь от грустных мыслей: Бонни прильнула к нему, а он прижал ее к себе.

Пиппа положила передние лапы ему на руку и не отрывала от него своих огромных глаз и морды с выдающимся резцом.

Это подняло его дух. Он невольно рассмеялся и забыл о тоске по дому и одиночестве.

Конечно, он также сфотографировал своих сожителей, чтобы отправить фото детям – вот они удивятся!

Всю оставшуюся ночь троица веселилась. Хоа обучал Бонни разным штукам, как перекатиться или стоять на задних лапах. Пиппа не повторяла трюки, но он не сердился на нее. Для него она была особенной собакой. Он уважал Пиппу и даже не дал ей прозвище. Ведь он не был ее владельцем. Поэтому он называл Пиппу «большим братом», а Бонни была «меньшим братом».

Ему даже в голову не пришло бы выдать собак. Да и зачем? Он бы никогда не предал своих «братьев».

Конечно, Хоа понимал, что он не сможет вечно прятать четвероногих приятелей в каюте, к тому же его коллеги удивлялись, почему он перестал приходить на общие собрания и даже свой обед уносил в каюту. Ему даже думать не хотелось, что могло случиться с собаками!

Когда паром бросил якорь в Кадисе, Хоа был на вахте и полагал, что Бонни и Пиппа находятся в безопасности в его каморке.

Но когда он вернулся после выгрузки автомобилей, там никого не было.

– Я понимал, что они отправились дальше! К сожалению, мне не удалось попрощаться с ними!

Мы отличные собаки-моряки!

Если бы мы управляли «Титаником», он не затонул бы!

Мы предупредили бы капитана об айсберге!

Зарождение плана

– Вы даже не представляете, как я рад, что с моими братьями все хорошо. – На этих словах он вежливо склонил голову и вытер слезы. – Мне бы так хотелось увидеть их, но это, к сожалению, невозможно. Мне не положен внеочередной отпуск, – с сожалением добавил он.

– Я уверен, что они обе часто вспоминают вас, – сказал я и вдруг с удивлением понял, что и правда так думаю.

– Возможно, у них прекрасный характер и они так быстро не забывают. Во всяком случае, я до сих пор помню их! – заверил он меня.

Его слова растрогали меня до глубины души. Я верил каждому его слову. Хоа перевел взгляд на море. Думал ли он сейчас о Бонни и Пиппе?

Он словно читал мои мысли:

– Они были такими миролюбивыми, а их глаза полны любви… Когда я думаю об этом, мне становится грустно. Это, возможно, звучит смешно, но это правда. Почему люди не могут быть такими миролюбивыми?

– Но ведь есть такие люди. И вы – лучший пример! – попытался я подбодрить его.

– Нет, сэр! Я тоже могу быть злым и жестоким, – возразил он, но я не поверил. В конце концов мы просто стояли и смотрели друг на друга.

– Хоа! Хоа! – прокричал матрос с пирса и оторвал нас от размышлений.

– Ой, мне пора на работу! Хорошего путешествия вам, сэр! Ваш визит принес мне много радости, – тихо сказал он и протянул мне руку.

– Это я должен вас благодарить! – вежливо ответил я.

На этом наши пути разошлись. Он направился к парому, а я – к стоянке такси. Но тут он окликнул меня:

– Сэр!

Я обернулся. Хоа поднял левую бровь и обнажил резец. Я сделал то же самое. Это было похоже на приветствие тайного сообщества, председательницей которого была Пиппа.

Затем мы громко рассмеялись, и причина была известна только нам.

Я шел вдоль пирса и снова и снова прокручивал все в голове.

Слова Хоа заставили меня задуматься. Он говорил, что существуют добрые люди и злые. Это звучало банально, но в то же время мудро. Не было сомнений, что Хоа принадлежал к добрым. Хоть по западноевропейским стандартам его матросская жизнь не была сладкой, он все же мог прокормить семью и даже отложить немного денег. Он всегда отстаивал свою честь и человечность. Не осознавая этого, со своей скромностью он мог стать примером для многих из нас, состоятельных людей.

Но дело не только в этом. Он не бросил в беде собак, хотя из-за них мог потерять ценную работу. И еще: с самого раннего возраста ему прививали, что собаки лишают человека еды, и, возможно, в его деревушке так и было. Поэтому он имел все основания прогнать бродяжек.