Дорога домой

Авось спешит прогуляться по нашим следам, страстно желая заложить пару сюрпризов для наших преследователей. В обычную ловушку вряд ли кто попадется, дураки миллионы лет не живут. Но Ав спланировал нечто реально интересное – многоступенчатый конструкт, блоки которого он сбрасывает по дороге. Не фонящие опасностью, они липнут на врага, постепенно собираясь в кучу и складываясь в щитобойную руну «Кумулос», руну отрицания «Дахо» и руну памяти «Мезо». По идее, попавшему под комплексное воздействие конструкта должно стереть воспоминания за довольно продолжительный период. Развернувший перед нами магосхему Авось даже удостоился одобрительно вскинутой брови от Элкила.

Сиреневый споро расставлял на скатерти скромный походный ужин. Уже готовые салатики, закуски, первые блюда и гарниры. Всего – сорок четыре серебряные вазочки, что для богов реально немного. Скатерть-самобранка хранила в себе двенадцать тонн готовых блюд, притом что домовой регулярно пополнял коллекцию, готовя в свободные минуты для души и от души.

Я ухватил шкворчащий жиром шашлык из вырезки неизвестного мне зверя. Сдирая идеальными зубами мясо, задумчиво смотрел на кору Древа, густо покрытую отпечатками ладоней богов, совершавших ранее переходы из этого места.

Трехпалые, четырех-, пяти– и шестипалые… Крохотные, как след ящерицы, и огромные, как лапа дракона. Следы копыт и когтей, крыльев и щупалец, манипуляторов и силовых жгутов. За миллиарды лет отпечатки наслоились друг на друга, смазываясь и теряя четкие очертания. Я же мысленно похвалил мудрого Творца, создавшего столь хитрый механизм подпитки Древа энергией. ОН мог бы создать обычные лестницы, но нет. Пространственные щиты пропускали только после щедрого доната в сотню тысяч совушек. Заодно фильтруя нищебродов, спекулянтов и прочий мигрантский трафик. При таких расценках особо не побегаешь. А уж всяким там божкам места или локального события и вовсе не светят частые переходы. Для высшей мелочи важна каждая медная совушка, доставшаяся от сиволапого крестьянина, покрошившего на камень сухарь или сдувшего пивную пену «в благодарность хозяину леса».

Вот и мне сейчас придется выложить пятьсот тысяч за богов пантеона, десятку за Дурина и его леди плюс трешку за Бэрримора. Спасибо за скидку для смертных, хотя армию с собой все равно не проведешь. Разоришься, как при межзвездных перелетах.

Пожрамши и заминировав место стоянки, мы вновь укутываемся щитами и совершаем переход.

Вжух!

И реальность вокруг меняется, забрасывая нас на новый ярус и награждая малым достижением: «Мамкин путешественник – посещено 4 макролокации из 162».

Первый ярус. В некоторых вещах он даже примечательнее нулевого.

Сюда поднимаются нубы-оптимисты, здесь же они примеряют рабские ошейники и отсюда падают на минуса.

Тут, вцепившись в фундамент зубами, бьются за место под солнцем те, кто хочет жить на «плюсах». Отступать им некуда, за спиной – Ноль и жадные до неудачников минусовые.

На первом можно все то, что запрещено ярусом ниже. Здесь нет стражей, зато есть Рынок Слез, на котором можно купить божественных рабов, превращенных в шлюх императриц, фиал из нерушимого стекла, разъедаемый изнутри плененной искрой Хаоса. Артефакты, стирающие миры, способные уничтожить целый лист и даже повредить ветвь.

Творец такого не одобряет, но из-за своей сути не может противиться. ОН дал нам свободу выбора и сам же вынужден подчиниться собственному правилу. ОН может осудить, может наказать, но не может запретить. Кстати, Хаос точно такой же. Любой запрет – это уже правило, признак системы и порядка. Так что в чем-то силы-антагонисты схожи.

Нас выбросило на склоне оплывшего песчаными волнами бархана, в десятке километров от единственного города яруса. Здесь уже никто не заботился об удобстве богов разных планов, нарезая уровень на микроклиматы и мирки-соты.

Голубой плазмоид солнца жарил на плюс пятьдесят в тени и за день запекал живого коня в собственной шкуре. Злой ветер драл неприкрытую кожу мелким песчаным наждаком. Песочек был непростым – мелкодисперсная пыль битого стекла. Ноги проваливались по щиколотку, видимая глазу зыбь бегала по верхушкам барханов. Пересвеченная картинка бело-синей пустыни простиралась до самого горизонта. Лишь город манил тенью широкой лесополосы и радугой бьющего в небо трехсотметрового фонтана.

Оценив наши удивленные взгляды, Элкил качнул головой:

– Не ведитесь, это иллюзия, хоть и качественная. Заманушка для новичков. Он еще и светится ночью. Маяк, на который со всей пустыни сползаются нубы, где их умело раздевают и пристраивают в стойло.

– В какое стойло? – обдав нас приятным ветерком, поинтересовалась зависшая над головами фея. В ее руке трепыхалась огромная стрекоза, у которой она неожиданно с хрустом откусила голову. – Вкусно! – заценила крылатая, слизнув острым язычком каплю синей жижи, брызнувшей из уголка рта.

– Лучше тебе не знать… Эта информация для богов сто восемьдесят плюс. – отмахнулся Элкил и, отойдя в сторону, вызвал фестрала.