Дорога домой

Ещё здесь были двое марсиан, Чёрных, тех самых, кто нашёл тело Марка Гомаро. Яна Ланге-Орлова и Адлер Нойман. В обычной группе «Памяти» три человека, но их командир, Павел Зотов, погиб. И вот за эту Яну у меня почему-то глаз зацепился. Кого-то она мне напомнила, а кого – не понять. В итоге я не столько по сторонам смотрел, сколько вспомнить пытался. Но тут ведь как: чем старательнее в памяти копаешься, тем меньше шансов, что что-то в голове всплывёт. Так что я уже решил волевым усилием оставить это дело, но тут Яна положила руку на плечо своего понурого спутника. Движение показалось мне каким-то очень знакомым, и… Меня шатнуло, в нос ударил странный резкий запах… сера?.. и звуки… не то писк, не то кудахтанье, рука на плече, перепёлки… Точно! Я знаю, на кого была похожа та женщина из воспоминаний! Вернее, наоборот. Это Яна похожа на своего великого предка, Марину Ланге-Орлову, Первую… И это она учила меня пилотировать «лебедь»? Ну, дела…

– Ты в порядке? – Инге моментально почуяла, что со мной что-то не то.

– Да. Вспомнил кое-что, – я улыбнулся, и она дёрнула меня за рукав: похоже, пока меня унесло в воспоминания, началась торжественная часть.

Я зря волновался: речь Председателя Совета Координаторов не затянулась. Он рассказал о данной почти полтысячи лет назад клятве, которая, наконец, исполнена. Поблагодарил тех, кто сделал это возможным. Сказал о том, что мы будет чтить погибших в этом рейде. И ещё раз повторил:

– Все Первые вернулись домой. Они живы, пока мы помним…

– Мы живы, пока помнят о нас! – выдохнул я и понял, что эти же слова повторила добрая половина народу. От слаженного ответа мороз продрал по коже.

А потом было молчание, когда тела погибших опускали в могилы. И марсиан, и тех, кого родственники согласились упокоить здесь. Почему-то я не думал, что их будет так много. Только несколько человек отправили домой с почётным караулом – я так понимаю, у кого религия требует каких-то особых обрядов погребения. И имена всех погибших будут высечены на правом Крыле Памяти. А на левом уже нет пропущенного имени. И это правильно, как по мне.

Прощаясь, все прошли мимо свежих могил. Чёрные перемешались с нами, кто-то подошёл к Игорю, какой-то парень заботливо обнял Яну… А я держал за руку Инге и, знаете… Мне было хорошо. Хорошо и спокойно.

– Так тихо, – шепнула Инге. – А у нас на похоронах сначала все кричат и плачут, а потом поют и танцуют.

– Это военная операция. Так что песни будут, но потом. Они живы, пока мы помним, так что тогда сопли на кулак наматывать?

Да, и зная тех, кто ушёл, могу с уверенностью сказать: им куда больше придётся по душе, если тот же Арк с кружкой пива будет рассказывать их сыновьям и дочкам о подвигах родителей, чем если мы придём к ним все такие скорбные и принесём официальные соболезнования. Так что плакальщицы отменяются!

– Да… Они всегда?..

– Возвращают своих?

– Да.

– Всегда, если есть что возвращать.

– Это хорошо. Мне тут нравится, – Инге легко и неожиданно озвучила мои мысли. Уж если выбирать… Тут действительно хорошо. Тихо, спокойно и хорошо. Даже солнце, несмотря на осень, светило как-то тепло и уютно.

– Годиков через сто пятьдесят. Да, место неплохое, согласен.

– Ну, сто пятьдесят – это как минимум, – она ткнула меня кулачком в бок.

И знаете, легче стало. Мы как будто ходили с камнем на шее всё это время и только сейчас, отдав должное друзьям и близким, смогли вздохнуть. И вот ещё что… Именно сейчас я ощутил их рядом. Тех ребят, кто погиб в рейде и кого знал. Я ведь служил тут. Теперь они были со мной, с каждым из нас. И это было… Странно. Может это Инге и называет лоа?

Впереди кто-то из Чёрных запел, и те, кто знал слова, подхватили. Я еле успел придержать руку Инге – она явно тоже нацелилась снимать маску. А смысл? Всё равно ведь слов не знает. А я вот знаю, похоже. Правда, со слухом у меня не очень, но тут не это главное…