Дорога домой или Цена престола

Стражники переглянулись, ухмыляясь. Все шестеро. Шестеро... Не многовато ли? Можно подумать, если бы он решил проложить себе дорогу по трупам, имело бы значение, шестеро его охраняют или шестьдесят.

— Да убери ж ты руки, — он дернул плечом и скинул со своего плеча лапищу стражника.

— Скоро тебя успокоят, — пробубнил тот.

У стражников был такой победоносный вид, словно они гуся выиграли на ярмарке, глаза жадные, все так и жаждут крови. Но одно дело, не иметь возможности сбежать из хорошо охраняемой камеры, и совсем другое — удрать от шести стражей и палача. Главное отойти подальше от тюрьмы, сверху до низу кишащей хорошо подготовленными стражниками.

В принципе, Гэбриэл мог сбежать в любой момент за эти долгие четыре месяца заключения, но в Алаиде была действительно вышколенная стража, с усердием несущая караул. Провести их и унести ноги не получилось бы ни за что. Из тюрьмы можно было сбежать одним единственным способом — перебить всех, кто окажется на пути. Вся проблема в том, что Гэбриэл не хотел убивать.

Он с облегчением расправил плечи, теперь, на людной улице, ему не составит труда скрыться, никого не лишив жизни.

Что ж, во всем нужно искать плюсы, месяцы в алаидской тюрьме — это бесценный опыт.

Виселица была уже близко. Может, Алаида и сильное развитое государство, но казнить здесь, определенно, не умели. Вешали его как-то в Беонтии, так там не виселица была, а произведение искусства, ровная, высокая, покрытая лаком, с национальными рисунками ручной работы...

— А чего не покрасили? — Гэбриэл не удержался и высказался по поводу виселицы. — Какая серая! Я отказываюсь вешаться на такой уродливой штуковине!

— Иди! — его снова толкнули, на этот раз в бок.

Иди. Легко сказать, вот их бы так вешали. Иди... Так бы он и шел, если бы действительно думал, что его вот-вот прикончат.

«Черт, а виселица, и вправду, уродливая...»

— Стой! — вдруг остановился впереди идущий стражник. — Обыскать его, чтобы ничего не выкинул, когда снимем цепи.

— Да что вы, — взвился Гэбриэл, — вешайте в цепях!

— Не положено, — пробасил стражник.

— Какое благородство, — Гэбриэл скорчил гримасу. В Алаиде вообще милый народец. Ишь, как крови жаждут! Аж глаза горят... — Ой! — его опять чем-то ткнули. — Эй! Полегче!

— Ноги расставь! — прорычал стражник, он был ужасно недоволен. Видимо, раньше ему попадались молчаливые жертвы.

Обыск был не долгим, но весьма плодотворным.

— Вот это да! — ахнул один из конвоя, глядя на предметы, которые выудили из одежды Гэбриэла. — Он же четыре месяца просидел в камере, а все вещи конфисковали. Где он это раздобыл?

— Если голова и руки работают вместе, это просто, — презрительно бросил пленник.

Конечно, Гэбриэл знал, что его обыщут и все отнимут, но просидеть столько дней и ночей в камере без дела он просто не мог, а потому из матраца была сделана веревка, ложка заточена на манер ножа, а еще было множество гвоздей, извлеченных из двери, превратившихся в крючки различной формы. Да и занимался он этим не только со скуки: вот нашли стражи кучу бесполезных вещей и решили, что раз у арестованного ничего не осталось, он и бежать не попытается. Все-таки слишком долгое чувство собственного всесилия действует отупляюще.

— Чист, — заключил начальник конвоя. — Пошли.

Стражи, действительно, нашли парочку вещей и успокоились.

Гэбриэл пожал плечами:

— Пошли так пошли.

Толпа довольно загудела. Забавно, но во всех королевствах люди любят смотреть на смерть, причем, на чужую.

Бежать момент был превосходный, еще немного, и...

Он демонстративно потер шею.

— Знаете, у меня нежная кожа и...

Но ему не дали сделать даже шага в сторону.

— Стоять! — кто-то из конвоя положил ему руку толщиной со ствол дерева на плечо.

— Гэбриэл Хортон, — важно произнес вышедший вперед вельможа, — хотите ли вы сказать что-нибудь в последний раз?

— Ага, щаз, — брезгливо отозвался Гэбриэл. — Может, песенку еще спеть?

— В таком случае, приступим.

Ну вот, у этого тоже взгляд, требующий крови. Захотелось сплюнуть, что они знают о настоящей крови?..

Его поставили под перекладиной, но решили сперва надеть петлю и связать руки, а лишь потом снять цепи. Какое великодушие! Выходит, он их напугал при аресте. Хорошо. Руки так и чесались разбить кому-нибудь нос.

Итак, Гэбриэл напрягся, пора. Пара трюков, и можно спокойно уходить, пока люди будут, поразевав рты, думать, каким это образом, он развязал руки. Сейчас...

— Стойте!!! — вдруг разнеслось над площадью. — Остановить казнь!

А вот на помощь со стороны он точно не рассчитывал. Гэбриэл удивленно вскинул брови, выискивая взглядом кричавшего.

Все тоже, как по мановению волшебной палочки, повернули головы в ту сторону.

— Герберт... — зашептали люди. — Главный советник короля.... Герберт...

Гэбриэл присмотрелся сквозь дождь. Главный советник оказался уже в летах, маленький сгорбленный старичок в серой мантии, длинные седые волосы одного цвета с бородой. А вот глаза Герберта ему понравились, в них светился ум, что ему в последнее время не так уж часто приходилось встречать.

— Освободить этого человека! — распорядился он. — А потом привести к королю во дворец.