Дорога яви

Всего за несколько суток Кела узнала много нового. Например, что можно оглохнуть от собственного крика. Что ноги начинают безумно ныть оттого, что на них нельзя встать, а потом начинает ныть и все тело, вынужденное лежать в крохотном замкнутом пространстве. Что в темноте, когда ничего не видно, в какой-то момент становится видимой сама темнота…

Кела помнила все. В отличие от Киры она не теряла сознание. После того, как подруга сгинула в располосовавших воздух алых огненных разломах — Кела закричала, испугавшись за нее, — анкелы занялись ей. Кела не успела опомниться, как ее уже скрутили и взвалили на плечи. Потом была дорога по подземным переходам, и она пыталась вырваться, воспользоваться магией, только ничего не получилось. Потом было ущелье. Незнакомое. И лошади. Человек, отдававший приказы, к этому времени уже куда-то делся, а Келу посадили на лошадь вместе с каким-то анкелом. После двухчасовой, какой-то смазанной дороги она поняла, что находится в яви. Небольшой отряд анкелов просочился в явь, преодолев, наверное, очень большое расстояние.

Оглядевшись, Кела увидела, что они движутся среди каменных развалин, густо заросших зеленью. Тропа была узкая, но хорошо протоптанная, а впереди серели куски сильно разрушившейся, будто бы обкусанной сверху крепостной стены.

Внутри большого, заросшего травой и деревьями двора сохранилось несколько зданий, и он были обитаемы. Но ни в одно из них Келу не повели. Стащив с лошади, ее дотащили до каменного корыта, почти вросшего в землю посреди двора, рассекли веревки, бросили в него… и закрыли цельной каменой крышкой.

Кела закричала снова. Дернулась, выворачиваясь из веревок, ударила высвободившейся рукой по крышке изнутри. Но ни в этот раз, ни потом она так и не сумела сдвинуть ее с места.

Ни свет, ни звуки в саркофаг не проникали. Откуда-то сочился воздух — Кела могла дышать. Но от этого было не легче. Покрутившись в каменной коробке и не сумев выбраться из нее даже с помощью магии, Кела подумала, что лучше было бы задохнуться. Она поняла, что, если ее отсюда не вытащат, не спасут, умирать она будет долго.

Отчаявшись, Кела расплакалась. Плакала она долго, пока не забылась некрепким сном. Слезы успели засохнуть на ее лице. Когда она проснулась, не сразу вспомнила, где и почему находится, а когда вспомнила, закричала снова. Но ее не слышали — либо слышали, но не собирались выпускать.

Лежа в темноте, Кела потеряла счет времени. Сон стал некрепким, бодрствование перестало быть ощутимым; два эти состояния смешались, превратившись в болезненный бред. Появилось и исчезло чувство голода, но постоянно, изматывающе хотелось пить. Перед глазами, не важно, открытыми или закрытыми, вставали неестественно яркие образы. Иногда это было что-то знакомое, иногда — странные существа и вещи, иногда это были просто цветовые пятна. Камень саркофага поглощал направленную на него магию, но сознанием Кела все же пыталась вырваться из него — дозваться, докричаться до кого-нибудь: Геоса, Гьера, Ранка… Киры. В какой-то момент она неожиданно четко увидела подругу: та упрямо и почти бездумно шла в ночи через темное небо, неощутимо утопая по голени в звездах. Кела вскрикнула — получился, правда, едва различимый шепот. Но Кира услышала… И ответила.

«— Мы ведь не могли остаться одни?»

«— Конечно, нет. Они живы».

«— Мы их найдем».

«— Обязательно найдем, Кира…»

Кира тоже увидела Келу. Не сразу и не точно: сначала перед ее внутренним взором встали серые камни, покрытые мхом, и развороченная земля. Потом она увидела внутренний двор давно брошенной крепости, в последних сохранившихся строениях которой все же еще кто-то жил. Она увидела анкелов — их было много, они были вооружены, но скучали. И, наконец, Кира увидела посреди двора клубок из деревьев: ветви, стволы и корни были скручены так плотно, что между ними не проскользнула бы и мышь. Какая-то сила вывернула эти деревья из земли и заставила свернуться в комок вокруг чего-то твердого, темного, пустого изнутри… Нет, не пустого. Внутри древесного клубка, заключенная в каменный футляр, пульсировала жизнь. Крошечная фиолетовая звездочка на другом краю мироздания. Кела.

«— Дождись меня».

Я приду, и приду не одна — добавила про себя Кира. В том, что она выберется из зеркальной пустыни, она не сомневалась. Точнее, она попросту уже не думала об этом. Большее ее заботили мысли о том, как отбить Келу у анкелов — в одиночку ведь это сделать не получится. Ей понадобится помощь… И Кира уже знала, кого она о ней попросит. Ее глаза теперь видели не только однообразный окружающий пейзаж. Они будто бы смотрели сквозь мир и различали то, что скрывалось за ним. Кела была не единственной, кого сумела разглядеть Кира. И пусть она разглядела не всех своих спутников — пока не всех — ей было с кем вернуться за подругой. А по пути заодно и… Это она тоже видела. Почти видела — иначе не скажешь. Потому что этого еще не произошло. Этому только предстояло произойти.