Дорога из желтого кирпича (СИ)

Ну, и отдыхаю. Стою себе в нашей комнате у окна и на улицу гляжу. Когда я так встал, светло еще было. Потом стемнело, а я все стою. Свет зажигать не стал, ни к чему вроде. Наше окно на автомагистраль выходит, и на этой магистрали и днем и ночью транспорт – потоком. Только ночью сами машины не видно, одни фары светят. И вот стою я в темноте и смотрю, как внизу огоньки ручейком бегут. Ручеек этот дрожит, переливается, и такое это зрелище завораживающее, просто гипнотическое, что я уже, наверное, час так стою и смотрю. Сверкающая ленточка бежит себе, и мысли мои следом за ней в какую-то даль уносятся и там, в этой дали, исчезают совсем. И в голове у меня пустота, а на душе грустно, но грусть эта легкая, приятная и не мучает совсем.

И тут телефон зазвонил. Птица, чтоб его. Я даже разозлился. Мало тебе, думаю, что ты там сейчас с моим Владом мутишь, так тебе еще надо меня из такого приятного состояния выбить.

- Чего тебе? – спрашиваю.

Надо сказать, довольно злобно. Но Ромка на мой тон внимания не обратил. А может, вид сделал, что не заметил.

- Паш, – говорит, – Ты сейчас где?

- Дома, – отвечаю, – В нашей комнате. Где же еще?

- Я сейчас приду, у меня к тебе дело одно, важное очень. Ты только никуда не уходи.

- Ладно, – говорю, – Стою, как пришитый. Весь в нетерпении.

А сам думаю: ну какого? В кои-то веки собрался человек в одиночестве поскучать, так ему покоя не дают. Нажал отбой и дальше стою. Только впасть в такой транс больше не получается, сбил мне Ромка настрой.

Не очень долго стоял. Может, минут двадцать, может, полчаса. Наконец, дверь открывается. Птица значит пришел. На пороге остановился и в комнату дальше не проходит. И свет не включает. Я хочу его спросить, что, мол, за дела, чего ты там в потемках топчешься, но почему-то ни слова из себя выдавить не могу. Потом слышу: идет. И уже понимаю, что не Ромка это, а Влад. Как я его узнал – не спрашивайте. Не по голосу – он ни слова не сказал. Не по шагам – не знаю я его походку, не успел изучить. И парфюмом в этот раз никаким от него не пахло. Просто узнал – и все. Почувствовал, наверное. Стою столбом, шаги его слушаю и ни повернуться не могу, ни слова сказать.

Он ко мне подошел, руками за пояс обхватил, прижался к спине и замер. Лицом моих волос почти касается и тихо в затылок дышит. У меня в горле комок, в теле по-прежнему столбняк, только и смог взгляд опустить и руки его увидеть. Пальцы у него длинные, изящные, но не как у девчонок. У них пальчики тонкие и ровные, а у Влада сильные и суставы на них слегка выступают. Красивые руки, мужские. И почему-то опять без колец. Я стою, спиной его тело чувствую, затылком – дыхание, а в коридоре Ромкин голос слышу. С кем-то он там базарит. Этот голос меня сразу на землю с небес спустил.

- Влад, – говорю, а у самого все внутри от тоски сжимается, – У тебя вообще совести нет? Там в коридоре Ромка, парень твой, а ты что делаешь?

Тут он совсем лицом мне в волосы зарылся.

- Нет, – отвечает, – Ромка в коридоре. А парень мой здесь, в этой комнате.

У меня от этих слов дыхание остановилось. Я назад качнулся и даже голову слегка запрокинул, чтобы прижаться сильнее. Знаю, что нельзя, знаю, что не мой он. Но, Рома, прости, я немного так постою. Немного. Немножечко. Еще совсем чуть-чуть… Еще капельку…

И вдруг дверь опять открылась и свет загорелся. Влад и тогда рук не разжал, так что я в этих самых руках повернулся и поверх его головы смотрю. И вижу – в дверях Птица стоит, а позади него еще какой-то парень в очках. Спалили нас, выходит. В такой трогательный момент. Что-то сейчас будет. А ничего такого не было. Ромашка деловито так в комнату прошмыгнул.

- Простите, ребята, – говорит, – Но мне кое-какие вещи взять надо. Паш, ты не беспокойся, я несколько дней ночевать не приду. Кстати, познакомься – это мой Андрей.

И на очкарика кивает. Я глазами похлопал:

- В каком смысле «твой»?

- В том самом. Пашка, ну чего ты тупишь, что тут непонятного?

Тут я, конечно, на этого Андрея внимательнее посмотрел. Высокий, волосы темные. Симпатичный. Стрижка стильная, очки стильные, вообще весь стильный. Ну, Птица дает. Модель какую-то закадрил, что ли? Вот паршивец, как у него только получается. Только Влад все равно лучше. Для меня он вообще лучше всех, даже сравнивать не надо. Поэтому я на Ромкину «модель» недолго смотрел, тут же на Владика взгляд перевел. А он такой красивый. Лицо чистое, светлое, косметики ни грамма. И весь он такой, как есть, зараза моя ненаглядная. Ресницы пушистые, веснушки золотые мои любимые и в ушах два колечка всего. И волосы короткие. То есть, не то, чтобы короткие, чуть ниже плеч, но по сравнению с тем, что было. Свитерок на нем простой, черный, без всяких выкрутасов, и очень ему идет. Я все это быстро взглядом окинул и в глаза его загляделся. Они у него сейчас такие счастливые и зеленые-зеленые. Смотрю в них и чувствую, что я все-таки по этой желтой дорожке прошел и, кажется, здесь она и заканчивается. Дотопал, значит. Вот он, мой город изумрудный.

Птица тем временем свои манатки собрал, к дверям подошел.