Дорога из желтого кирпича (СИ)

- Пока, парни. Извините, что помешали, целуйтесь дальше.

Свет погасил и дверь захлопнул. В комнате, конечно, темно, но не так, что хоть глаз выколи. Луна с улицы светит, фонари, магистраль своими огнями. Поэтому я, не так хорошо, как до этого, но Влада вижу.

- Чучело, – говорю, ласково так, а у самого голос от нежности дрожит, – Ты зачем волосы обрезал? Красиво ведь было.

И в эти самые волосы обе руки запускаю. А он меня все так же за пояс обнимает, как в самом начале, на меня смотрит и успокаивает:

- Паш, они отрастут. Они быстро отрастут, вот увидишь. У меня вообще волосы растут быстро.

А мне без разницы: быстро, медленно. Да хоть бы вообще не отрастали, он мне все равно всяким нравиться будет. Я чуть присел, за ноги его обхватил и над собой приподнял. У него такое лицо изумленное стало:

- Вот это да! Никогда еще меня, такого здоровенного, на руках не носили. Ты меня лучше поставь, а то смущаешь, непривычно как-то.

- Ничего, – говорю, – Привыкай потихоньку.

И, понятно, не отпускаю. Влад тогда меня за шею обнял, наклонился, мы с ним губами столкнулись и так друг в друга всосались, что у меня в глазах совсем потемнело. Губы его такие желанные, сладкие, не оторваться. Язычок шустрый, горячий. Просто голова кругом идет от всего этого. В общем, такой это был поцелуй, что я сразу весь ослабел и на руках его, конечно, не удержал. Он вниз соскользнул и на пол встал. И так при этом по мне проехался, что во мне все всколыхнулось, то, что положено, поднялось и торчком стоит.

Сели мы с Владом на кровать, и я его раздевать начал. С таким трепетом. Как невесту. Как будто в первый раз у нас с ним сейчас это будет. Снял с него свитер и опять удивился, какой же он в лунном свете красивый. Лицо, руки, грудь, плечи – все этим светом как будто облито, кожа словно мерцает, и в волосах блики лунные, как на реке. А на спине между лопаток татуировка: черная роза. В прошлый раз спина у него то под халатом была, то под волосами, то он вообще на ней лежал. Так что я эту красоту сейчас впервые увидел. Действительно красота. У Нинки, например, на плече тоже роза набита, но она у нее на кочан капусты похожа и плоская, безжизненная, хоть и цветная. А у него черная, изящная, вытянутая вся, готическая какая-то, и просто как живая. Я эту розу пальцем обвел, лепесточки погладил, потом Влада обнял, осторожно на кровать уронил и тогда уже до конца раздел. И сам между делом разделся.

Он на постели вытянулся, весь на виду, красивый, как статуя, только живой и теплый. Член у него ровный, прямой, как стрела, на полвторого стоит и от напряжения даже слегка подрагивает. Меня просто затрясло от картины такой. Сильный, красивый мужик передо мною лежит и так хочет. И хочет меня. А раньше я ведь и подумать не мог, что мне когда-нибудь парень с торчком таким прекрасным покажется. И так возбуждать будет. Я его тело глажу, а самого просто колотит уже, до того хочу. И Влада тоже потряхивает. И тут я затормозил. Смотрю на него и не понимаю: как же я в это чудо свою дубинку буду проталкивать? Это ведь невозможно, такая в размерах разница. Кажется, смазать чем-нибудь нужно… В первый-то раз на автомате все вышло, я и подумать ни о чем не успел. Влад сам меня ногами обнял, в пояснице прогнулся, как акробат. Айкидо, блин… И так нервно, со страстью, почти в истерике: «Паш, давай, вставь уже, не могу больше!» Меня это так завело, что разом все мысли из головы вымело. И правильно, нечего в такие моменты раздумывать, не для того они. Я его подхватил, цель свою нащупал и вошел. Не то, чтобы сразу, туговато, даже, можно сказать, с трудом, но справился. Владу в этот момент больно было, я видел. Но он даже не охнул, только губу прикусил. А я замер, шевельнуться боюсь. Но тут он немного расслабился и опять требовательно так, нетерпеливо: «Паш, двигайся!». И снова это случилось: слияние полное, кайф запредельный, а перед глазами лицо его раскрасневшееся, волосы спутанные и губы искусанные. И снова мы с ним в высоту унеслись, и я там опять это его певучее «Ааааа!» услышал.

Мы на постель с ним упали, я его обнимаю. И снова чувство такое, как будто домой, наконец, вернулся. К самому своему дорогому и нужному. А это мое дорогое в руках у меня лежит, не дышит почти и вид у него такой кроткий, ангельский просто, как будто не оно только что как резаное орало. Я даже развеселился.

- Влад, – говорю, – Ты что, молча кончать совсем не умеешь? Ты же всю общагу, наверное, на уши поставил.

- Прости, Паш, – отвечает, – Но я правда не могу по-другому. Понимаешь, я это совсем не контролирую. Само собой у меня как-то вырывается, я иногда даже вообще не замечаю.

И вид у него при этом такой виноватый. Ничуть он сейчас на того выпендрежного Влада, которого весь Универ знает, не похож. Ну, я еще в прошлый раз понял, что он не такой, каким кажется. Эти эпатаж и надменность у него вроде маски. А так он парень нормальный.

- Ладно, – говорю, – Раз дело такое, ори на здоровье. Хер с ними, пусть слушают.