Дорога издалека (книга первая)

Прошло несколько месяцев. Я опять сказал старику Анна о своем твердом намерении жениться на Мерием. Теперь уже нас помолвили по закону. Стали готовиться к свадьбе. Хорошо, что здоровьем я не был обижен, хотя и вырос в неволе. Начал работать изо всех сил, подкупили для свадьбы денег, купили рису, барана… Свадьба, что и говорить, вышла небогатая, но уж радость была для мена с Мерием и для стариков тоже!

Так на чужбине обзавелся я семьей. В жизни-то моей ничего не изменилось: работал на поле Анна-ага, еще больше ходил по найму… Вот этот самый домик, где я и сейчас живу, остался нашей семье от Анна-ага, моего покойного тестя.

А помер он два года спустя после нашей свадьбы. Занемог, дня четыре лежал да охал — и нет его… Похоронили с почетом, а ради этого пришлось нам продать единственного осла. Что поделаешь?

Работали мы теперь втроем — теща крепкая еще была, и вскоре выправились, даже корову купили. Потом она теленка принесла. И стал я задумываться: а что если денег подзаработать да все имущество распродать — ведь можно купить верблюдов и со всей семьей переехать на мою родину, которую я не мог забыть… Отца и мать разыщу…

Своими мечтами я поделился сперва только с Мерием; а она во всем со мною соглашалась. Но не вышло по-задуманному: нежданная смерть сразила старушку Полистан. Снова похороны, расходы… Отложить пришлось сборы ко мне на родину до лучших времен.

Потом случилось совсем непредвиденное. Как-то под вечер осенью сидели мы с женой в доме за ужином — вдруг слышу у двери тяжелые чьи-то шаги. Вышел я, гляжу: старик изможденный, ободранный весь, жалкий, не иначе, откуда-то издалека приплелся, да и горе у него тяжкое. И этот старик-чужестранец вдруг кидается мне на шею:

— Сыночек! Надежда, радость моя… Наконец-то!.. Живой…

Оказалось, это мой отец. От радости он вконец ослаб, даже говорить не может. Успокоился немного, рассказал все по порядку. Оказывается, моя мать умерла вскоре после набега хивинцев, когда меня увезли, — не перенесла тяжкого горя. И отцу свет сделался не мил. Еще помыкался он в разоренном нашем ауле, ни к чему душа не лежит, руки опускаются… Решил отправиться на чужбину, отыскать своего сына, единственную в жизни опору и надежду. Значит, меня. Люди в наших местах издавна знали, какими путями хивинцы угоняют пленников, где потом распродают их на невольничьих базарах. Случалось и прежде, что иные отыскивали своих близких, выкупали из рабства, вместе на родину возвращались. Темп же путями отправился и мой отец. Шел пешком, батрачил, с караванами пересек Каракумы. В Хиве удалось разыскать земляков. Года два, наверное, скитался по аулам и городам, пока посчастливилось: встретил Эргеша, от него узнал, что продали меня в Бухару. Еще с год пробирался в здешние места, спрашивая по пути, нет ли где чужеземцев, невольников, — и наконец напал на мой след, люди подсказали, а потом и прямо вывели к моему дому. Точно в сказке!

В дальнейшем жизнь моя шла, как у всех здешних дайхан. Бедный отец мой прожил недолго, от перенесенных лишений заболел и скончался у меня на руках. Один за другим родились у нас с Мерием ребятишки. Первенца-мальчика мы назвали Гельды, в честь моего друга. Ты, внучек, — сын моего первенца. Второго мальчишку назвали Аманом. Еще было у нас два сына и две дочери, но все поумирали маленькими. Незаметно подросли, окрепли Гельды с Аманом, стали ходить на заработки — подпасками нанимались, батрачили, арыки чистили.

Ну, а там время подошло, женили мы сыновей одного за другим. Теперь уже вон сколько у меня внучат, и я все еще держусь, будто старый карагач. И никому я еще не рассказывал, как попал в здешние места; тебе вот первому рассказал. Невольников, чужестранцев так называют: привезли, мол, в лошадиной торбе. Вот и злая тетка Кызларбеги тебя обозвала, унизить хотела, оскорбить…

Неласковое утро жизни

Дедушка умолк и долго лежал, не издавая ни звука. Потом тихонько протянул руку, погладил меня по голове:

— Ягненочек ты мои!.. Не приведи аллах никому из моих потомков пережить то, что мне было сужлено.

Я придвинулся к нему вплотную, прижался к теплому боку:

— А скажи, дедушка, ты ведь знаешь, что у Дурлы-бая есть подпаски Бекджик и Реджеп… Они сироты, на бая работают день и ночь, а сами вечно голодные да в лохмотьях… Их, значит, тоже в лошадиной торбе привезли? Мальчишки хорошие, никого не обижают…