Дорога издалека (книга вторая)

— Да, — Нобат стоял перед столом Ефимова, тот сидел, курил, левою рукой перелистывал одну из папок, которые Нобат разложил перед ним. — Столько лет его знаю, ни разу не показал себя способным на предательство.

— Нобат Гельдыевич, — теперь Ефимов тоже встал, подошел к нему вплотную. Снизу вверх поглядел в глаза, руку на плечо положил. — Согласно положению я не имею права отпускать вас, начальника важнейшего отдела, моего заместителя, на операцию, будто простого уполномоченного. У вас в руках дела целого округа… Вы понимаете степень риска в том, что вы задумали?

— Думаю, верно. Владимир Александрович, вы ведь знаете: Азиз-Махсум — самый крупный предводитель калтаманов на территории округа. Если он придет с повинной — понимаете, какой эффект? И «малой войне» конец, слишком уж она затянулась. Сведения о том, что он склоняется к примирению с нами, поступают из разных источников уже не один месяц. Тут все ясно. Требуется только наша инициатива. То, что Азиз не принял наших посланцев, для меня, кажется, понятно. Опасается… Если верить вот этому Сапару, там Егенмурад, старший брат Азиза, воду мутит. Отрицает всякую власть — новую ли, старую, убежденно отрицает. Анархист, понимаете, выискался доморощенный!.. Ну, вот тут я и думаю применить то, чему научился в армии, да и прежде, когда жил среди дайхан, потом с рабочими….

— На дипломатические способности свои, значит, полагаетесь?

— Пусть будет так.

— Что ж… Коммунисты риска не чураются, это вы верно… Согласен, действуйте!

Пригласить Сапара, как водится, в гости к себе на квартиру Нобат не мог: захворала хозяйка, некому было управиться на кухне. Все-таки не свой дом… С другой стороны, хотя Сапар клятвенно обещал, что ни единая душа не услышит от него о замышляемом странствии в Каракумы, в гости к калтаманам, — все-таки оставлять его надолго одного не следовало. Договорились, что Нобат сам придет к Сапару в чайхану Латифа, где тот остановился. Потолкуют за чаем и ужином, а после Нобат здесь же и вздремнет. С утра — сборы, затем в путь.

Выбрали на веранде уголок поудобней, тут и просидели дотемна. Плохо было то, что все же видели их вдвоем разные люди — посетители чайханы. Но в плане Нобата и эта деталь была предусмотрена.

Людно в тот вечер было в чайхане. Угощались не спеша, чай пили не переставая, кто вприкуску с колотым сахаром, кто со сластями, а кто впустую, только горло промочить. Прислужники в белых фартуках привидениями носились, огибая сидящих. Гомон стоял неумолчный от десятков голосов. Толковали обо всем на свете, в иных кучках стихи читали, дестаны пересказывали нараспев, кое-где тихонько звучали струны дутара, лилась негромкая песня. Спиртное в то время мусульмане обычно не употребляли, зато любителей анаши и терьяка — наркотиков еще похлестче спирта — было здесь немало. Особенно заядлых наркоманов каждый без труда опознал бы по желтым, в мелких морщинах лицам, потухшим мутным глазам, пугающей худобе. Иные из них, накурившись анаши либо напившись соку маковых зерен, пребывали в забытье, отрешенные от мира. Чего только не чудилось им в такие минуты! Самого аллаха в раю, где среди волшебных цветов прогуливаются очаровательные гурии, готовые услаждать праведника, любой из них воочию видел не однажды… Такие люди, если втянулись основательно, забывают все — семью, родных, работу свою. Все бросают. Целью их жизни становится — добыть любою ценой хотя бы щепотку, хоть несколько капель вожделенного зелья.

Жалкие это люди — наркоманы, однако среди завсегдатаев чайханы в то время можно было встретить и тех, кто пал еще ниже. Это — игроки в кости либо в карты, те, кто ставит на победителя в петушиных либо собачьих боях. Такие люди обычно в конец лишаются стыда: прикидываясь нищими, ходят, клянчат денег, будто бы на пропитание. И все, что соберут, — а многие люди ведь не откажут убогому, униженно просящему, — дочиста спускают, утоляя страсть, которой противиться нету сил.

Воистину безжалостен творец к слабым многогрешным рабам своим!

В чайхане, в непринужденной обстановке, Сапар все же разговорился, немало интересного порассказал Нобату о своем ауле, об отношениях дайхан с новой властью, о том, как они относятся к калтаманам разных шалы и предводителей, в том числе к людям Азиз-Махсума и к нему самому. Для Нобата все более ясным становилось, как выполнять намеченный план.

Спать легли заполночь. Договорились, что утром Нобат будет ожидать Сапара в чека. Отправятся верхом, кони — служебные. Важно скорее добраться до аула на левом берегу, прежде, нежели туда дойдут вести о том, что Сапар побывал в окружном центре, да еще и чека навестил не один раз…

И когда утром Сапара пропустили в кабинет Нобата, он в первый момент изумился до крайности. В дверях его встретил незнакомый дайханин, высокий, худой. Лицо горбоносое, глаза черные, навыкате. Борода и усы, правда, едва пробиваются, должно быть борода такая — «кель», безбородый… Одет бедновато — халат защитный, залатанный кое-где, сапоги побитые, черный тельпек с пролысинами. Что за диво, кто это?