Дорога к гибели

— Думаю, нам двоим будет что рассказать друг другу, — ответил Честер.

Мэллон рассмеялся. — Да, — сказал он. — Но помнить тебе нужно только о своих.

17

Монро Холл в испуге посмотрел наверх. — Что это было? Но, поскольку на данный момент он сидел в библиотеке в полном одиночестве, ответить было некому. Но все же, он уверен, что там должно быть… эмм… что-то.

Звук? Искоса посмотрев на свою коллекцию подписанных первых изданий в кожаном переплете, его подборку конфиденциально напечатанной в двадцатом веке эротики (под замком, стеклом и с ключом), Холл почувствовал некоторую неловкость. Там был… что там было?

Пустота. Да? Да. Своего рода пустота. Что-то, от чего даже собака не залает в ночи. Да, прям-таки как в «Серебряном» из «Записок о Шерлоке Холмсе», 1894. Тут у него было отличное издание, просто прекрасное, к сожалению, без обложки и подписи, но, тем не менее, это был один из наиболее ценных экземпляров Шерлокианы.

Что за собака? В этом доме собак не было, и никогда не было, поэтому единственное, что разрушало идиллию…

Это отсутствие кукушек.

Вот в чем дело. Холл посмотрел на свои Ролексы, было девять минут четвертого, и до сих пор не было слышно ни одной кукушки.

И как давно это продолжалось? А был ли он в других частях дома, где не было слышно кукушек, и он даже не подумал, что они могли сломаться или вообще упасть со стены? Здесь, в библиотеке, где он любил просто стоять и разглядывать свои собрания, но никогда их не читал — чтение губительно для книг — он был совсем рядом с комнатой часов. Когда часы с кукушкой работали, он всегда об этом знал.

Приготовившись столкнуться с худшим из возможного, Холл вышел из библиотеки, прошел по коридору и вошел в комнату часов, где все часы на стенах и на полках не подавали никаких признаков жизни. Абсолютно никакого движения. На всех часах было разное время, на некоторых даже были открыты дверцы, из которых торчали кукушки с раскрытыми клювами; другие были закрыты, остановившись где-то на получасе, словно средневековый город в осаде.

Холл был в ужасе. Это все было похоже на последствия жестокой резни. — Хьюберт! — завопил он. Хьюберт был одним из прислуги верхнего этажа, в обязанности которого входило также следить за часами. — Хьюберт?

Тишина. Поспешив к телефону на стене, висящего грудой отполированного пластика на неживом дереве, он набрал номер Хьюберта, что должно было активировать сигнальное устройство прислуги, независимо от того, где он находится. Холл повесил трубку и стал ждать, уставившись на телефон. Теперь Хьюберт должен был ему перезвонить.

Ничего. Да где же он? Где Хьюберт? Почему здесь нет больше никого и ничего, кроме этих мертвых часов с кукушками?

— Алиция! — закричал он, отчаянно нуждаясь в ней. Он нуждался в ней сию секунду. — Алиция!

Он поспешил назад в коридор, где его голос можно было слышать в более отдаленных уголках дома. — Алиция! Ну она-то должна быть где-то здесь! Где она? Неужели где-то катается на одном из этих чертовых автомобилей? — Алиция!

Не было больше никого, никого во всем мире, кто понимал его и мог успокоить его в таких ситуациях, как эта. Несмотря на все плохое, происходящее в мире, кто-то должен оставаться взрослым. Только рядом с Алицией он мог расслабиться и почувствовать себя беззащитным ребенком.

— Алиция!

Тишина. Тишина. Рано или поздно все тебя бросают. Некому даже ответить.

Он больше не мог стоять там и смотреть на изуродованные часы, да и желание вернуться к своим раритетным книгам тоже пропало. Выпятив пухлую нижнюю губу, он поплелся по коридору, пока не наткнулся на открытую дверь в тренажерный зал, куда он и зашел.

Ах, тренажерный зал. Если б только Флип Моррискон был здесь. Флип — хороший парень, один из лучших, с кем Холлу доводилось встречаться. Хороший парень, честный парень, трудолюбивый парень, и что лучше всего, ему нравился Монро Холл! Если бы он был тут, он бы его поддержал по поводу кукушек, и он знал бы, что делать потом.

В непонятных ситуациях — а их в последнее время более, чем достаточно — Холл становился на беговую дорожку, ставил совсем небольшую скорость, гораздо меньшую, чем позволил бы Флип, и не спеша шагал.

Небольшая прогулка в никуда. Собственно, его жизнь пришла к тому же. Он мог пойти куда угодно, но в то же время он не мог никуда пойти.

«Беговая дорожка в забвение», 1954 Фреда Аллена — это печальные мемуары его жизни, описанные в книге и поставленные в еженедельном радио шоу. У Холла была копия этой книги, конечно же, первое печатное издание с пыльно обложкой в прекрасном состоянии. Ему сказали, что это прекрасная книга.

Но он не читал эти книги. Ему не нужно было заниматься на всех этих чудовищных тренажерах. Ему не нужно было ездить на всех этих машинах. Ему просто нужно было ими владеть, и все, просто владеть, составить полный набор всего, что когда-либо было произведено. Тогда он будет счастлив.

Прошло практически два часа, когда Алиция вернулась с прогулки, нашла его тут, все еще шагающего на беговой дорожке, напевающего жалобную мелодию. — Что случилось, Монро? — спросила она.