Дорога к людям

По двум-трем фразам записей можно сразу почувствовать, какие из людей фронта по нраву Симонову. Привожу почти наугад: «С Михайловым мы подружились. Мне нравился этот очень мягкий внешне и очень подобранный и резкий внутренне человек, с мягкой улыбкой и глазами, которые, когда он сердился, становились бешеными. Он был самолюбив, по-моему, и честолюбив и в то же время идеально держал себя в рамках той скромности, которую считал необходимой. Она была у него не природная, а от тренировки воли и холодного рассудка. Но мне и это тогда нравилось в нем». Характер интересный и опять-таки сложный, подобные люди часто встречаются не только в документальной прозе, но и в романах Симонова.

Так, память писателя уже тогда, на первой для него «маленькой» и короткой войне на Халхин-Голе, совершала нужный ей отбор. Тот взыскательный отбор, который характерен для всех его произведений.

...В сборнике военных рассказов Константина Симонова есть один под названием «Бессмертная фамилия». Самый маленький по размеру — четыре с половиной странички, — он запомнится читателю надолго и, может быть, послужит ключом, раскрывающим смысл всей книги. Все очень просто в этом рассказе. На Десне во время бомбежки саперы «заводили» временный мост. Автор обратил внимание на руководившего постройкой беспокойного майора, который нетерпеливо и даже сердито призывал своих подчиненных продолжать работу, не обращая внимания на последний из немецких самолетов, назойливо круживший над мостом. Саперы поднялись из укрытий, топоры снова застучали на переправе, и немецкий самолет вскоре улетел, убедившись, что, кружи он тут хоть до вечера, мост все равно будет строиться. Эпизод не настолько значительный, чтобы запомнился он сам по себе, но случилось так, что в следующую поездку, уже на Днепре, автор стал встречать на дорожных указателях одну и ту же фамилию. То она была написана на куске фанеры, прибитом к телеграфному столбу, то на стене хаты, то мелом на броне полуразбитого немецкого танка: «Мин нет. Артемьев», или: «Дорога разведана. Артемьев», или: «Объезжать влево. Артемьев», или: «Мост наведен. Артемьев», или, наконец, просто: «Артемьев» и стрелка, указывающая «вперед». Выяснилось, что это тот самый майор, человек, знаменитый на своем участке, один из великих и скромных тружеников фронта, которыми так сильна Красная Армия. Наступление продолжалось, и надписи Артемьева, подробные и точные, автор видел потом на Днестре, и в Бессарабии, а в последний раз на Пруте он снова прочитал знакомую надпись: «Переправа есть. Артемьев».

И он переправился на ту сторону Прута.

Но там он не нашел знакомой надписи, там увидел он свеженасыпанный могильный холмик с прибитой под жестяной звездой дощечкой. «Здесь похоронен, — было написано на ней, — павший славной смертью сапера при переправе через реку Прут майор А. Н. Артемьев». И внизу приписано крупными красными буквами: «Вперед, на Запад».

Наступление продолжалось, и теперь больше не участвовал в нем беспокойный майор, переправивший свою армию через множество рек, но дальше, за Прутом с его одинокой могилой на берегу, снова встретилась вдруг та же знакомая надпись:«Дорога разведана. Артемьев».

«В этом, конечно, не было чуда, — заключает Симонов свой рассказ. — Как и многие части, в которых долго не менялся командир, саперный батальон привык себя называть батальоном Артемьева, и его люди чтили память погибшего командира, продолжая открывать дорогу армии и надписывать его фамилию там, где они прошли. И когда я, вслед за этой надписью, еще через десять, еще через тридцать, еще через семьдесят километров снова встречал все ту же бессмертную фамилию, мне казалось, что когда-нибудь, в недалеком будущем, на переправах через Неман, через Одер, через Шпрее я снова встречу фанерную дощечку с надписью: «Дорога разведана. Артемьев».

Этот рассказ запомнился мне больше всех в книге Симонова. В маленьком, беспокойном майоре я узнал великое множество таких же, как он, доблестных скромных людей Красной Армии, вынесших на своих плечах исполинский труд войны. Рассказ так же суров и прост, как и те памятники, которые воздвигались на могилах солдат. Символическая и в то же время вполне достоверная, взятая из самой жизни концовка рассказа делает поистине бессмертным отважного сапера, подвиг которого продолжался и после гибели его.