Дорога к Мертвой горе, или Снова о группе Дятлова

Тибо оказался у кедра поздно, когда Кривонищенко и Дорошенко были уже мертвы и раздеты (отчего так получилось, мы выясним позже). Увидел часы, снял с холодной руки, надел на свою. Возможно, планировал отдать потом родственникам погибшего. Возможно, ничего не планировал — действовал, подчиняясь рефлексу: нельзя оставлять на тарелке недоеденный хлеб, а на руке трупа — часы. Не исключено, что сработало давнее желание иметь такие же, опять-таки на уровне подсознания.

Очевидно, что сам Тибо в тот момент, когда снимал часы с руки мертвого друга, не замерзал. Иначе не стал бы возиться с застегиванием ремешка негнущимися пальцами, попросту сунул бы «Спортивные» в карман. Непосредственная опасность ему тоже не грозила. Тибо к тому моменту был в относительном порядке, чего не скажешь об остальных дятловцах.

* * *

Как уже отмечено нами, делать какие-то выводы, исходя из выражений лиц на старых фотографиях, — крайне ненадежный метод исследования. Слишком субъективный. Можно увидеть именно то, что стремишься увидеть, высмотреть те эмоции, что пытаешься найти, — и подогнать задачку под ответ.

Все так, но тем не менее обойти вниманием некоторые снимки из фотолетописи дятловского похода нельзя — именно в свете эмоций фигурирующего на них Тибо-Бриньоля. Все же постараемся как можно меньше додумывать. Остановимся лишь на фактах, зафиксированных бесстрастным объективом.

Илл. 47. Дятловцы готовятся покинуть поселок 41-го квартала. Недавнее прошлое этого поселка сомнений не вызывает: в кадр попал типичный лагерный барак, а на рабочих — одинаковые ушанки и одинаковые черные бушлаты — зековская униформа, только нашивки с номерами отрядов и личными номерами спороты.

Рассмотрим снимок, сделанный перед самым отправлением дятловцев из поселка 41-квартала. Они стоят на лыжах, но рюкзаков за плечами нет — рюкзаки уже сложены на сани.

Вокруг — молодые лесорубы, в центре кадра — знаменитый Огнев-Борода. Дятловцы заняты кто чем. Дорошенко (?) беседует с Бородой, Дятлов прислушивается к разговору, Люда Дубинина с улыбкой уплетает изрядную краюху хлеба — это тот самый хлеб, о котором Дорошенко написал в общем дневнике группы: «Купили 4 булки хлеба. Мягкий теплый хлеб. 2 штуки съели».

А где же Николай Тибо-Бриньоль, душа любой компании, балагур и весельчак?

Он здесь, в кадре. Балагур и весельчак — крайний справа. Выделим его для тех, кто сразу не заметил.

Илл. 48. Весельчак и балагур Н. Тибо-Бриньоль перед отъездом во 2-й Северный поселок. Он сегодня веселит компанию в образе грустного клоуна… Хорошо видна густая щетина — такая могла нарасти за пару недель, не меньше, а в СССР тех лет ходить небритым на работу не было принято. И позже, при исследовании мертвых тел, самую длинную щетину из всех парней-дятловцев обнаружат именно у Тибо. Ходил ли он вообще на работу перед походом?

Мы не будем уподобляться Ракитину, способному из лиц и поз попавших в кадр людей вывести целую дедуктивную цепочку: дескать, здесь любому видно, что Дятлов имел резкий разговор с Золотаревым, по сути произошел конфликт, расколовший группу, и Дятлов потерпел в нем поражение, но не отразил ничего в своем дневнике, именно потому, что потерпел поражение, и другие не отразили в дневниках, потому что прибыли агенты ЦРУ и всех убили. Чезаре Ломброзо, известный толкователь физиономий, завистливо вздыхает, слушая тов. Ракитина.

Мы не будем уподобляться, мы просто посмотрим на снимок и на Тибо, на то, как он шутит и балагурит, как веселит компанию. Сапиенти сат, как говорится.

Илл. 49. Николай Тибо-Бриньоль три дня спустя. Похоже, жизнь наладилась?

Затем сразу же посмотрим на другую фотографию с той же пленки, сделанную пару дней спустя. Золотарев в шляпе Тибо, а тот надел его берет, снова шутит, балагурит, развлекает компанию.

Но все же несколько иначе развлекает, чем в поселке 41-го квартала. Не находите?

Ну, значит, показалось.

* * *

Из поселка 41-го лесного квартала Коля Тибо вышел в настроении самом пакостном. Мрачнее тучи вышел. Карьера накрылась, на шее все туже сжималась финансовая петля, грозила реальная отсидка.

Чуть позже, на Ауспии, после ночевки во 2-м Северном и участка пути по Лозьве, все разительно изменилось. Черные мысли как рукой сняло — и Коля снова обернулся весельчаком и балагуром, душой компании.

Что случилось? Отчего у Тибо-Бриньоля столь резко изменилось настроение? Два дежурства подряд так развеселили?

Не дежурства, конечно же. Все изменила находка, случайно сделанная Тибо во 2-м Северном. Находка показалась панацеей от оставленных дома, но никуда не подевавшихся бед. В конце туннеля забрезжил свет. Финансовая удавка свалилась с горла.

Бедный, милый, наивный мальчик… Он не подозревал, что подобрал и сунул в карман не панацею от бед, а свою смерть. И не только свою.

«Да что же он такое нашел?!!» — возопят читатели, выведенные из себя авторскими недомолвками.

И в самом деле, пора раскрыть карты и расставить слоников по полочкам. В поселке 2-й Северный Коля Тибо нашел…