Дорога к победе

- Ох, Дуся, что ты! До конца еще далеко! - молвила прерывающимся голосом Мотя, и губы ее дрожали.

- Не раскисай! - прикрикнула на нее Дуся, а у самой от волнения даже высохло горло. - И тише! - добавила она, - а то девчонок разбудим.

Но многие девчата проснулись и, позевывая, кто садился, а кто продолжал лежать в постели, нежась.

- Ой, девчонки, какой я сон видела! - зевнув и потянувшись до хруста в суставах, пропела Полина.

- Хороший? - поворачиваясь к ней, спросила ее Оля. - Расскажи!

- И, право, не знаю, стоит ли?

- Если хороший, чего ж не рассказать? - Домашние приснились? - допытывалась у подруги Оля.

- Нет, не угадала, - интригующе улыбаясь и чему - то радуясь, произнесла она.

- По твоему лицу можно подумать, что ты тысячу рублей нашла, - усмехнулась Оля.

- Ничего я такого не нашла, а просто целовалась с парнем, - не утерпев похвалилась она подруге.

- С каким парнем? Знакомым или нет? - спросила Оля, все больше заражаясь любопытством.

- Да с тем военным, помнишь, как-то подходили они к нам.

- Значит, встретитесь наяву, - отгадывая сон, сказала Оля. - Может даже сегодня на танцах, если не обманули нас.

Немного помолчали. Полина думала о чем-то своем, а Оля наблюдала молча за ее лицом.

- А ты, я вижу, влюбилась в него, девонька, - сказала Оля, все еще наблюдая за подругой.

- Я и сама не знаю, но думаю часто о нем, - призналась она Оле, и ее лицо покрылось розовой краской.

- Да так оно и есть, - сделала заключение Оля. - А как он?

- Откуда же я знаю? Если бы я с ним наедине хотя бы один раз встретилась, то, может, и поняла что-нибудь, а так - откуда я знаю, что у него на уме.

- Девочки, подъем! - во все горло закричала Вера. - Я вам свежайшую новость объявляю! Полина с парнем во сне целовалась!

- Ха-ха-ха, охо-хо! - хохотала она, хватаясь за живот.

- Где, когда? - протирая глаза спросонья, спрашивала Шура. Девчонки молча уставились на Полину, ожидая от нее разъяснений.

- Это правда? - прервав молчание, спросила ее Дуся и выжидающе смотрела на нее.

- Правда, - призналась Полина и почувствовала, как лицо заливает краска.

- Бедняжка, - произнесла со вздохом Дуся. - Вот этого еще не хватало!

- Почему бедняжка? - не согласилась с нею Шура. - А по мне самая счастливая. Любовь - это счастье.

- Счастье тогда, когда любовь обоюдная, а если только с одной стороны, то какое же тут счастье, - серьезно говорила Дуся. - Это не любовь, а одни страдания. Да, можно ли вообще верить в любовь в современное время? Кругом военные, а они, как известно, сегодня здесь, а завтра там. Сорвал свое и поминай как звали! А ты потом вспоминай летние лунные ночи.

- Ты не права, Дусь! Любовь не подвластна ни времени, ни обстоятельствам, возникающим вокруг людей, - не согласилась с нею Шура. - По-твоему, если идет война, то и любить нельзя. Любовь - это жизнь, и в военное время она должна проявляться, как всегда, если не сильнее.

- Я как-то читала про Чингис-хана, который издал приказ, чтобы его воины уничтожали все русское мужское население, даже не жалея младенцев. Он свою жестокость объяснял тем, что со временем, когда подрастет новое поколение, оно начнет мстить за своих отцов и дедов. Снова наступит неспокойное время, снова начнутся войны. И кто знает, кто победит. Видите, как монгольский предводитель смотрел далеко вперед.

- К чему ты это нам рассказала? - спросила Мотя, перебив ее.

- К тому, что мы остаемся в ответе за возрождение русских людей, которых, ох, как мало останется после окончания этой жестокой войны.

- Ты хочешь сказать, что после войны нам надо держать одного мужика на десять баб, как того петуха? - спросила с сарказмом Дуся. - Да наши женщины такому петуху все хозяйство с внутренностями вырвут. Ты что, женщин наших не знаешь. Это тебе не мусульманки, а чистые, настоящие христианки, хотя в бога и неверующие.

Шура видит, что ее не понимают, отвернулась с обидой и замолчала. В амбаре наступила тишина, но она оказалась непродолжительной, так как затронут был самый злободневный жизненный вопрос - любовь.

- А все же вы не правы! - снова раздался голос Шуры. - Кто из нашего поколения не заимеет ребенка, тот в старости жить и умирать будет в одиночестве, а это, ох как трудно.

- Так ты что, Шур, предлагаешь нам перекинуться к солдатам, пока они здесь, - с насмешкой в голосе спросила ее Мотя. - Какая же это любовь, это смахивает на... Не буду говорить. Сами догадаетесь.

- Любовь наша давно на фронте, пот да кровь в окопах проливает, и сколько еще будут проливать одному богу известно, - говорила Шура, меняясь в лице. - Еще годик два и останетесь пустоцветами, как цветущий сад после заморозков.

- Да, пока есть возможность встретить своего симпатягу, - продолжала говорить Шура. - Через два три года такой возможности уже не будет, и даже надежды не останется, а это для женщины, стать одинокой, страшно. Через несколько лет вы сами поймете.