Дорога к себе

Что говорил Лас Жени, чем они занимались всю ночь, где пропадали после похорон, Сантилли не спрашивал, однако утром сестра вернулась несколько отрешенная, задумчивая и извинилась за срыв в больнице. Лас некоторое время хитро косился на ашурта, но все-таки не выдержал.

— Ты… это… того, — начал он, явно передразнивая прошлую речь друга, — не думай… ну… — йёвалли многозначительно подвигал бровями.

— Загрызли кого-то для успокоения души? — сонный Сантилли вяло открыл кухонный холодильник. — Пиво тебе нельзя. Пиццы нет. Странно, — демон почесал бровь и крикнул в сторону гостиной. — А кто слопал пиццу?

— А ее и не было, — Леонардо поставил на стол полную корзину снеди из погреба, — потому что некоторые еще вчера сбежали и ничего не приготовили. Да, и просили передать, что, — он поднял глаза к потолку и браво отбарабанил, — в связи с тяжелым ранением жениха они срочно увольняются, извиняются, но бросить любимого не могут, — юноша отвесил легкий поклон.

Сантилли потряс головой, изобразив невнятное «быр-р-р»:

— Э… какого жениха?

— Единственного, — сдержанно пожал плечами Леонардо и начал перекладывать содержимое корзины в холодильник.

— Дай сюда, — ашурт забрал у него колбасу и, помахав ею в воздухе, примерился, как будет колотить нерадивую прислугу. — И давно ты узнал?

— Почти с самого начала, — Лео спокойно закрыл дверцу и собрался уходить.

— Стоять, — приказал ему Сантилли, повысив колбасу до статуса шлагбаума. — Удовлетвори мое святое любопытство: вы же спали вместе. Или нет? Я уж думал — поженитесь, детей заведете. Наивный, да?

— Зачем? — не понял его Леонардо. — И так нормально было.

Обреченно вздохнув, Сантилли поднял «шлагбаум»:

— Проваливай, человек. Чего-то я в этой жизни, наверно, не понимаю. У нее есть жених, но спит она с другим. От скуки, скорее всего. Причем этот другой про жениха знает. Отсюда вытекает вопрос — а в курсе ли происходящего жених?

— А оно тебе надо? — Лас забрал у него колбасу, которой тот оживленно размахивал, и откусил большой кусок вместе с оболочкой, в ответ на удивленный взгляд друга пояснив. — Все равно съедобная. Переварится.

Мысленно сказав полноценному завтраку «прощай», ашурт связался по телефону с дворецким своего замка:

— Светлого утра, дорогой мой. Ты еще ту языкастую стерву в ссылку не отправил?…. Молодец. Умоляю, найди ее обратно. Вот не поверишь — я ее безумно хочу. Уговори любым способом и притащи сюда…. Ну, скажи, что я умираю без нее. Жить не могу. Чахну….

Лас фыркнул, представляя вытягивающееся лицо чопорного человека, и чуть не подавился.

— Умница. Я тебя обожаю! — Сантилли отключился и нахально отломил половину от оставшегося у друга огрызка.

От стола раздалось покашливание и вежливое:

— Светлого утра.

Демоны оглянулись и изумленно уставились на желтый шар в нелепой обуви не по размеру. Ашурт, успевший откусить солидный кусок, изобразил утку, проглотив его целиком, постучал себя по груди и просипел:

— Ты кто, чудо природы?

Шар качнулся на носочках, разведя короткими ручками, мол, что же вы не узнаете, и затараторил:

— Домашняя система…

— Понял, не продолжай, — Сантилли прокашлялся и обошел его по кругу. — Глебушка постарался? И в чем прикол?

— Вы же сами просили что-нибудь милое и безобидное, — обиженно пояснил шар, забавно шмыгнув носом, — и теперь я персонаж детской сказки. Колобок.

У ашурта брови медленно поползли вверх, а Лас, машинально догрызающий колбасу, поперхнулся и закашлялся.

— Смею вам напомнить, — неуверенно продолжил шар, переводя круглые глазки с одного демона на другого, — что у вас, уважаемые, есть более удобное средство связи, чем пресловутый телефон. То есть я. А то как-то тоскливо на душе-то. Все бегають, бегають, — съехал он на сказочную речь и с надрывом закончил, молитвенно приложив ручки к животу в районе груди, — и ни едина жива душа не замечает. Хучь како-никако порученьице бы, а?

— Ну, брови отрасти, — выдал Сантилли первое, что пришло на ум, и обеспокоенно покосился на постоянно давящегося то ли колбасой, то ли смехом Ласа. — Ты катись пока, я подумаю.

Колобок издал горестное «ох-хо-хонюшки» и поковылял к краю стола, на ходу растворяясь в воздухе.

— На чем мы остановились? — рассеянно спросил император, перебирая в уме список казней для одного находчивого инженера.

— К Сержу в деревню ездили, — откашлявшись, пояснил йёвалли и ехидно протянул. — На сеновале валялись.

— На сеновале неудобно, — авторитетно заявил Сантилли и снова полез в холодильник. — Что так жрать-то хочется? Солома колется, зараза, даже через одежду.

— И достает до желудка. Мне вот это тоже захвати, — йёвалли вытянул шею, заглядывая через плечо ашурта, — что-то я не наелся.

Стимуляторы потому и использовались редко, что требовали от организма много энергетических затрат, благодаря чему Лас постоянно грыз что-нибудь калорийное, углеводистое и белковое, то есть все подряд.

В дверь заглянул Леонардо:

— Риа просила, чтобы я ее забрал от Аделис, вы еще спали. Я поеду?

Сантилли обреченно сунул обратно облюбованную им ветчину и закрыл дверцу:

— Я сам, тебя съедят с потрохами.