Дорога к себе

      – Но шутки шутками, но что вы невеселая такая, Олечка? О чем вы так напряженно думаете?

      Она и сама не смогла бы объяснить, отчего так пасмурно на душе. Развод она пережила, и снова печалиться по этому поводу глупо. Неужели она скучает по Виталию? Но это еще глупее. Решительно ответила, чтоб работодатель понял, что у нее есть право на личную жизнь:

      – Да ничего особенного, Иван Ярославович. Просто нужно как-то устраиваться в жизни. Вот и обдумываю, что нужно сделать.

      Он покивал каким-то своим тайным мыслям. Сев в свое излюбленное кресло на веранде, поинтересовался:

      – А вы сегодня случайно Петрова не встречали? Я все его хочу о консультации попросить. Что-то ноги стали подводить, может, посоветует чего. Все-таки светило, как говорят.

      Оля внимательно на него посмотрела. Но он растирал занывшее колено, и на нее внимания не обращал. Пришлось ответить правду, надеясь, что он ее хмурый вид с отсутствием на работе Виталия не свяжет:

      – Его сегодня не было. У него отгул.

      – Понятно. Мне бы не хотелось просить о содействии Александра Васильевича, но, похоже, придется. Вот только он уж очень приторный мужик. Услужливый чрезмерно.

      Оля неожиданно сама для себя предложила:

      – Если я завтра Виталия увижу, спрошу, сможет ли он вас посмотреть.

      – Это было бы замечательно, Оленька. Как-то приятнее обходиться без начальственных указаний.

      Она кивнула. Ей нарочито заботливый Александр Васильевич тоже не слишком импонировал.

      – Вот и договорились. А сейчас, уж извините, пойду передохну. Возможно, вечером приедет Борис. Но он предварительно позвонит. Он без предупреждения не приезжает. Привычка выработалась за годы жизни здесь Олежки.

      Он ушел, а Ольга подумала, как ей повезло, что не надо кормить ненасытного Олега. Вот уж была бы проблема так проблема!

      Вечером позвонил Борис.

      – Как там дед? Не скучает?

      Услышав, что на скуку тот не жаловался, Борис уточнил:

      – Дед ни на что не жалуется. Старая гвардия не сдается. Но я все равно приеду. Хотя бы для того, чтобы не ужинать в одиночестве. Хотя к этому, признаюсь, мне не привыкать. Но вы на меня ничего не готовьте, я куплю еду по дороге.

      Оля хотела было возразить, что для нее не составит никакого труда приготовить еще одну порцию, но он уже отключился.

      Борис приехал ровно к семи, к тому времени, когда в этом доме было принято садиться ужинать. Оля давно заметила размеренный распорядок семьи Ивана Ярославовича. Его ли это заслуга или так было заведено испокон веку?

      Как и обещал, Борис привез с собой еду. Разворачивая на кухне контейнеры, Оля поняла, что еда из дорогого ресторана. Борис ее догадку подтвердил:

      – Да, это из итальянского ресторанчика неподалеку от моей работы. И не думайте, что я сам туда бегал. Это заслуга моей сверхрасторопной секретарши.

      Ольга была наслышана от Светланы Ивановны об Ираиде, поэтому добавила:

      – Вам с секретаршей повезло.

      – Однозначно. Хоть в чем-то везет.

      Оля с удивлением на него взглянула. В его голосе чувствовалась настоящая боль. Но он тут же справился с собой, и сказал уже обычным тоном:

      – Дед как?

      – Нормально. Как всегда.

      Борис взял из ее руку поднос с едой и понес в столовую. Подхватив кипящий чайник, Оля пошла следом. В столовой за накрытым розоватой скатертью столом уже сидели Иван Ярославович с Лизой и о чем-то мирно беседовали. Олю всегда удивляла способность академика разговаривать с людьми разного возраста и социального положения так, будто они ему очень интересны. А, может, они ему и в самом деле интересны?

      Вот и Лиза, приоткрыв от старания рот, внимательно слушала, что говорил ей Иван Ярославович. Прерывая их беседу, Борис торжественно возвестил:

      – А вот и еда!

      Иван Ярославович довольно кивнул.

      – Замечательно! Но, мне кажется, мы вполне могли бы поужинать на кухне. И еду таскать не надо, и посуду грязную. Хлопот меньше, одним словом.

      Оля удивилась.

      – На кухне? А мне казалось, вы будете против.

      – Что вы, что вы! Я никогда не возражал дочери, потому что это позволяло ей чувствовать себя, так сказать, востребованной. Но у вас же нет комплекса неполноценности?

      У Оли был комплекс неполноценности, но несколько иного рода.

      – Хорошо, в следующий раз будем есть на кухне, если хотите.

      – Кухня у нас вполне цивильная, так что не вижу никаких причин, почему бы нам не использовать ее как столовую. Хотя бы на время отсутствия Светланы.

      После ужина академик ушел к себе, оправдываясь нездоровьем.

      Попрощавшись, он предупредил внука:

      – Борис, ты ко мне не ходи. Буду отдыхать. Завтра у меня тяжелый день. Обследование штука ответственная.

      Он ушел, и внук саркастично посмотрел ему вслед.

      – Устал он! Просто говорить не хочет.

      Оля заинтересовалась:

      – А почему он не хочет говорить?

      Борис как-то неопределенно повертел головой. Видно было, что отвечать ему не хочется.

      – Наверное, настроение плохое.

      – Что-то вы мне голову морочите, Борис Владимирович! – Оля подозрительно сощурила глаза.

      – Возможно. Но, смею вас заверить, не моя это инициатива. – Борис посмотрел на часы. – О, мне пора! До свидания!

      – А зачем вы вообще приезжали, Борис? – Оля все больше погружалась в подозрения.