Дорога к себе. Ступить за грань

      - Сны, - практически равнодушно произнес он и, взяв мою ладонь в свою, потянул за собой. – Есть сны, от которых хочется избавиться. Раз и навсегда. Они отравляют душу, они не дают идти вперед, вновь и вновь возвращая к страхам, потерям, испытанной боли.

      - Я думала, что это работа психологов, - не сопротивляясь, следовала я за ним по узкой, только двоим и пройти, дорожке. – Или жрецов.

      - Ты правильно думала, - не останавливаясь, отозвался он. – Но случаи бывают разные….

      - Не слишком ли их здесь много… разных? – вырвав руку, замерла я, чувствуя, как в груди появляется странное ощущение. Мы… шли… не туда!

      - До этой ночи я никогда не был в Медьяраре, - словно оправдываясь, произнес он, разворачиваясь ко мне. – Что?! – нахмурился, глядя на меня.

      - Не знаю, - посмотрев на него растерянно, откликнулась я. – Чем они отличаются друг от друга?

      - Снами, - довольно лукаво ответил он, но тут же вновь стал серьезным. – Чем темнее фонарик, тем больше горя было в том сне. В тех, что пылают красным – страсть. В синих – мудрость. В зеленых – жажда жизни. В желтых – сомнения или ревность.

      - А в белых? – поинтересовалась я, остановившись взглядом на одном из таких, ярко сияющем в самом центре мрачноватой поляны из серых и черных стеклянных плошек, внутри которых трепетали огоньки.

      - А это, - с какой-то торжественностью в голосе произнес он, встав рядом со мной, - мужество. Мужество взять на себя чужую боль.

      - Взять на себя чужую боль? – переспросила я, повернувшись к нему. – Зачем?

      Он, улыбнувшись, провел ладонью по моему лицу. Сдвинул назад край капюшона, позволив ему скользнуть по волосам, упав на спину.

      - Когда я увидел тебя впервые, у тебя была короткая стрижка….

      - И она мне нравилась, - заставляя себя не реагировать на его прикосновение, фыркнула я.

      - А мне – нет, - словно поставил он точку. – Ты очень красивая!

      - А ты великолепно умеешь уводить разговор в сторону, избегая вопросов, - парировала я. – Так что там с чужой болью?

      Ильдар «обреченно» вздохнул, но все-таки ответил:

      - Оставить сон – не значит, избавиться от него. Он перестанет приходить темными ночами, но продолжит жить в памяти, отдаваясь в душе страхом, который будет подстерегать в минуты слабости. – Он замолчал, вроде как посчитав, что мне и этого достаточно.

      - Ильдар! – укоризненно приподняла я бровь и невольно посмотрела в ту сторону, куда меня «тянуло».