Дорога к убийству

Джесс вернулась бы раньше, да задержалась, осматривая коттедж, о чем не было смысла докладывать, пока босс сам не спросит о причине долгого отсутствия.

Но его это явно не интересовало.

— Я поговорил с Барнс-Уэйкфилдом.

Джесс быстро порылась в памяти.

— А, со следователем по делу Фреды Кемп…

— Да. Садитесь. — Пока она усаживалась, Маркби объяснил: дело непростое. Разговор с Барнс-Уэйкфилдом и полученное от него электронное сообщение открывают глаза, хотя, возможно, и не удивляют.

Несмотря на краткость общения с человеком, которого он никогда не видел в глаза, Маркби легко понял, что тот собой представляет. Барнс-Уэйкфилд, безусловно, трудолюбивый и надежный полицейский, цепкий и решительный в своем стремлении найти преступника. Что очень хорошо. Плохо, что он не способен отвлечься от собственной интерпретации событий. Это было очевидно с первой же фразы, прозвучавшей как пространное и даже агрессивное оправдание. Он не просто обсуждал дело Кемп, но настаивал на своей точке зрения, которая за двадцать пять лет ни на йоту не изменилась.

Барнс-Уэйкфилд решил и до сих пор был уверен, что произошло убийство, а следовательно, надо искать убийцу. Элисон подходила по всем статьям.

По справедливости, думал Маркби, она и есть наиболее вероятная подозреваемая. Элисон брала у тетки деньги и была объявлена ее наследницей. Неоспоримые мотивы для таких, как Барнс-Уэйкфилд, который всю жизнь тяжким трудом зарабатывал каждое пенни, никогда не занимая ни цента, за исключением ипотечного кредита. Дальнейшие действия старшего инспектора заключались, по мнению Маркби, в поиске фактов, вписывающихся в его теорию. Неудобные возражения беспощадно отбрасывались. Алиби Элисон должным образом не проверялось. Неудивительно, что в суде все рассыпалось в прах у него на глазах.

Но он до сих пор цепляется за свою уверенность в виновности Элисон и считает оправдательный приговор глубоко личным оскорблением. Все это Маркби без лишних эмоций изложил Джессике Кемпбелл. Она слушала молча, с бледным лицом под шапкой темно-рыжих волос. Понимала. Хуже того — понимала и то, о чем он умалчивал.

— Перед нами офицер с незапятнанной репутацией, который вышел в отставку, уважаемый всеми. — Маркби подчеркнул последние слова. — Конечно, время от времени он допускал ошибки, но мы все ошибаемся. К несчастью для его собственного душевного равновесия, Барнс-Уэйкфилда до сих пор бесит тот факт, что дело Кемп закончилось не так, как ему хотелось. — Суперинтендент замолчал.

Джесс спокойно спросила:

— Хотите, чтобы я внесла его в список возможных авторов анонимок? Если он их писал, то ждал двадцать пять лет.

— Что такое двадцать пять лет, когда у тебя пчела в ночном колпаке? — пробормотал Маркби. — С каждым годом все хуже. Ощущение несправедливости крепнет. После суда следствие сурово критиковала пресса. Ясно, что это была соль на рану, и он этого не забыл. — Подойдя к окну, Алан остановился, сцепил за спиной руки.

— Значит, если бы он кого-то убил, то Элисон, — опрометчиво заметила Джесс.

И мгновенно получила по заслугам. Маркби развернулся на каблуках.

— Это шутка? Если да, то в дурном вкусе. Барнс-Уэйкфилд не убийца. Он всю жизнь выслеживал и ловил убийц и прочих преступников. Он не мог встать в их ряды.

— Но письма мог писать? — настаивала Джесс, несмотря на холодное раздражение в сверливших ее голубых глазах.

Взгляд дрогнул, Алан отвел глаза.

— В данный момент я просто вслух рассуждаю. Причем не для того, чтобы вы делали выводы.

Джесс не стала продолжать тему. Суперинтенденту ненавистна мысль об ошибочных действиях полицейского, будь он на действительной службе или в отставке. Он злится не на нее. Он злится на себя. Чувствует себя предателем, усомнившимся в коллеге.

— Это все, сэр? — спросила она.

— Все, — последовал ответ.

Почтальон вел фургон по ухабистой дороге мимо коттеджа Стеббингсов, куда почта доставляется редко, потом свернул в ворота поместья Овервейл. Солнце этим утром бледное, но воздух сухой. Лошадей увели с привычного пастбища, которое теперь заняли крупные птицы, похожие на чаек. Если так, неизвестно, что они тут делают. Должны в море следовать за рыбацкими лодками — это хотя бы можно понять. А то оккупировали лошадиный загон, кружат над пятачком, время от времени что-то клюют на земле.

Доехав до особняка, почтальон увидел машину — такси, откуда вылезала маленькая аккуратная женщина с такими короткими волосами, каких он у женщин еще не видел. Может быть, только начали пробиваться после химиотерапии, хотя больше похоже на последний писк моды. Чего только не делают дамочки с волосами! Остается надеяться, что его подружка никогда не выстрижет их до щетины. Несмотря на это, пассажирка такси выглядела по-настоящему сексуально, хоть и немолодая. Рядом с ней на дорожке стоял большой чемодан, она как раз расплачивалась с водителем.

Почтальон свернул в сторону, пропуская такси, и стал доставать почту.

— Доброе утро! — бодро крикнул он женщине, изо всех сил стараясь не пялиться на чудаковатую стрижку.