Дорога к вершине

Домочадцы заворочались, кто-то проснулся и так же недоумённо уставился на Алексея Ивановича.

– Деда, – самым невинным голоском пролепетал Гриня, – не хапи, пазауйста!

2

Ночью спалось плохо, Гриша то и дело проваливался в дремоту и снова пробуждался.

Мумбай, прекрасно видимый при подлёте из окон иллюминатора, светился лабиринтом паутин, бело-оранжевых, отличающихся одна от другой так же, как линии отпечатков людских ладоней отличаются друг от друга.

– Ну что, сын цивилизации, – обратился Гриша к самому себе, – на ближайшие месяцы о комфорте забудь!

Он думал, что по завершении полёта, как и всякий раз в преддверии очередного большого путешествия, в нём всколыхнётся волнительное чувство радости и восторженного трепета, однако в этот раз ничего подобного не происходило. Вместо этого Гриша испытывал тревогу и подавленность. Он понятия не имел, что ему ждать от Индии и индийцев, и его это тяготило.

«Постарайся успокоиться и взять себя в руки. Поздно идти на попятную, когда ты почти у цели. Всё будет хорошо!»

Ноги, спина и поясница изнывали от длительного сидения в одной позе. И всё же немного отдохнуть Грише удалось, от чего он чувствовал себя бодрее, чем перед вылетом.

Часы показали 5:15 местного времени. Следовательно, в Москве сейчас было 3:45, а в родном Гришином городе 5:45 утра.

В салоне зажгли свет. Просыпаясь, пассажиры заметно оживлялись. Тут и там слышался щёлк замков ремней безопасности, кресла приводились в сидячее положение, брякали и шебуршали сумки.

Инна проснулась раньше Гриши, уже успела сходить в туалет, умыться, причесаться и выглядела вполне презентабельно. Усаживаясь обратно в кресло, она заговорила первой:

– Доброе утро!

– И вам доброго утра!

– Куда в Индии направляетесь?

– Поначалу на вокзал, а далее на юг.

– Да? Так нам, может, по пути? Я в сторону Гоа еду, а вы?

– В Гокарну.

– О-о, так мы вместе можем ехать. На один поезд билеты взять можно.

– Думаете?

– Конечно. Поезд, который идёт до Гокарны и дальше, проходит и через те места, куда направляюсь я. Так что, если удастся купить билеты именно на этот поезд, то…

– Было бы славно! – завершил Гриша.

Самолёт опустился на взлётно-посадочную полосу. Проведя в небе семь с половиной часов, он преодолел расстояние в пять тысяч километров.

Оказавшись внутри аэропорта и отстояв очередь перед стойками паспортного контроля, дождавшись, когда в визах проставят штампы о прибытии, пассажиры двинулись по ковровой дорожке в сторону зала выдачи багажа.

Гриша обратил внимание, что шаг Инны был ровным и уверенным, как у человека, хорошо знающего, куда ведёт этот коридор. Сам же он то и дело озирался, и весь путь оставался напряжённым. Тем не менее, вслух он заметил:

– Здесь мило.

Убранство коридора, по которому они шествовали, и впрямь показалось ему самобытно изысканным.

Инна лишь хмыкнула в ответ, что Гриша тут же распознал как «Не спеши с преждевременными выводами!»

В воздухе витал едва уловимый, но достаточно неприятный запах. Сразу после входа в зал прилёта он стал острым и терпким, заставив Гришу сморщиться и прикрыть нос рукой.

Это был запах пота, исходящий от многочисленного количества людей, ковровых дорожек – казалось, от всего вокруг, даже от стен, потолка и пола аэропорта.

Зал выдачи багажа был огромен и многолюден, и Гриша с Инной моментально потеряли друг друга из виду.

Не заметив, что спутник отстал, Инна свернула к ленте выдачи багажа, а Гриша, не разобрав в людской толпе, в какую именно сторону двинулась его попутчица, стал оглядываться, стараясь её увидеть.

Проглядев ведущую вниз ступеньку перед собой, он оступился. Беспомощно вскинув руки в попытке ухватиться хоть за что-нибудь и при этом не сшибить впереди идущих женщину с ребёнком, он неповоротливо и неудачно рухнул, увлекая за собой саквояж.

Раздался приглушённый хруст. Болью отдалось в левом бедре. У Гриши вырвался протяжный стон.

«Я что, раздавил детскую машинку? Но откуда она зде… – и тут же, ужасом, его пронзила догадка:

«Фотоаппарат!»

– Не-ет! – прохрипел он с досады.

У самого уха послышались голоса, а затем кто-то подхватил Гришу и рывком поднял на ноги.

– Are you okay?2 – уставился на него пожилой европеец.

– Are you seriously hurt?3 – спросил второй, индиец.

– Благодарю, я в порядке! – заговорив на английском языке, Гриша закивал подоспевшим на помощь и даже изобразил некое подобие улыбки. Дождавшись, когда эти люди от него отойдут, Гриша запустил руку в карман.

Фотоаппарат был весь в трещинах, часть обшивки отслоилась, а объектив и вовсе раскололо.

От отчаяния Гриша зарычал. Со злостью он запустил незадачливую покупку в урну и, вывернув наизнанку карман, отправил вслед за нею и мелкий сор.

– Sir, are you all right?4 – обратился к нему непонятно откуда взявшийся полицейский-индиец.

– В целом да. Если не принимать во внимание, что я только что упал, ударился и разбил новый фотоаппарат.

Строгое выражение лица служителя закона тут же сменилось сочувствующим.

– Мне жаль, сэр! – заявил полицейский и, не прибавив более ни слова, тоже удалился.