Дорога к воде

Струйка крови текла из простреленной груди, вниз – тонким ручейком, аккуратным и каким-то безобидно трогательным.

Человек проследил за ней взглядом и осел вниз, на колени.

Тихо и жадно перестукивались кости у него над головой.

Мертвые опускались вниз, тянулись к крови губами – они были голодны.

И Блейк знал, что они не отстанут, пока не насытятся.

- Я за тобой вернусь, - сказал Саймон и приставил пистолет к своему виску.

Последний выстрел в замкнутом пространстве прозвучал оглушительно, но после все стихло.

Саймон пришел за Блейком через час - в новом, заляпанном кровью теле. Светловолосом и голубоглазом, как и предыдущее.

Он вернулся сытым, довольным, налившимся чернотой и напитавшимся смертью.

Мертвецы сторонились его, разбредались, кто куда, оставляя недоеденный, неестественно вывернутый труп человека в фартуке на полу.

- Я нашел мешок риса, несколько банок консервов и целую бочку воды.

Саймон двигался еще рвано и неуклюже, явно пытаясь привыкнуть к новому телу.

Едва не порезал Блейка, освобождая от веревок.

- Хорошо, что есть рис, - сказал тот. - Можно помянуть мертвых.

- Не жалко?

- Нет. Консервы же останутся.

Через два дня они пришли в горы – по дороге, которая превратилась в едва заметную заросшую тропинку.

На ней росла трава – после бесконечных миль мертвой земли, в затерянном уголке, про который люди забыли и который у них не хватало сил найти.

Блейк опустился на колени, уткнулся лицом и вдохнул полной грудью.

Трава пахла одуряющее. Сыростью и жизнью.

– Дорога почти кончилась, - задумчиво сказал Саймон.

- Моя нет.

Блейк поднялся и пошел вперед, на запах воды.

В воздухе, целой вереницей, прозрачным потоком спешили духи – кто куда.

Ангелы и демоны, тени и дриады.

Они уходили.

Уходило все, чему пришла пора уйти – что-то навсегда, что-то на время.

Как вода – в горы.

Потом и тропинки не осталось, и Блейка вело только чутье и прохлада. Живая, благословенная прохлада.

Она вывела его к реке – узкой и мелкой горной реке.

- Вожделенная цель, - сказал Саймон, но остался в стороне.

Река журчала о том, что все проходит. О вечном движении, которое обкатывает камни.

О том, что ей можно отдать что угодно.

Память и боль и своих мертвых.

Блейк для того и пришел.

Он не думал и не рассуждал, просто открыл рот, и слова полились сами. Бесконечным потоком – все, что он обещал отнести к воде, память и боль, и то, с чем пришла пора прощаться.

Его мертвые снова были рядом. Касались его плеч, благодарили, что он не бросил их на полпути.

Прощались.

Пересекали реку и уходили туда, куда не было хода живым.

Их силуэты расплывались перед глазами.

И на губах было солоно.

Блейк пробыл у реки до заката. И впервые за долгое время не делал веревочного круга ночью.

Он увидел Саймона на рассвете – тот стоял поодаль, там, где над водой полупрозрачным серым маревом колыхалась Грань, и разговаривал с другой тенью.

Она была изящная и тонкая, вылинявшая до прозрачности, и у нее не было тела.

Ее потрепало солнце и бесконечный палящий зной.

Но она дожила и пришла в горы.

Блейк не стал подходить ближе, остался на камне ждать.

Саймон присоединился к нему через полчаса.

Молча сел рядом, свесил ноги в воду, побултыхал пятками, поднимая брызги. Он попривык и пообжился в новом теле за эти дни и даже привел себя в порядок.

Постирал одежду, сбрил бороду.

Для тени ему очень нравилось заботиться о своей «шкуре».

- Куда теперь? – спросил он Блейка.

- В Зеленую Заводь.

- Что за Заводь?

- Не знаю, но пахнет жизнью. Про нее в письме было. Которое клад.

- Ты хоть знаешь, где она?

- Спрошу у ветра.

Они помолчали, слушая реку.

Она шептала о том, как прокладывается путь – вперед, не останавливаясь, обтесывая камни и по капле пробивая себе дорогу.

Блейку она нравилась, эта целеустремленная живая вода.

Он пил ее, и она придавала ему сил.

- Знаешь, я, пожалуй, пойду с тобой, - сказал ему Саймон. – Тушенка у меня еще осталась, лишним я точно не буду. Да и мало ли какие уроды на дороге попадутся. Вдруг не дойдешь без меня.

Блейк зачерпнул воды ладонью, пролил обратно:

- За Грань не пойдешь?

- Не пойду.

- Ваши все уходят.

- Пусть уходят. С кем хотел я попрощался.

Саймон посмотрел вперед и вниз. Где-то там, за мертвыми скалами, простиралась земля, которую он не хотел бросать.

- Знаешь, за Гранью не только собак нет, - сказал вдруг он. – Там… все иначе. И если я уйду, человечность облетит с меня, как шелуха.

- Звучит неплохо, - заметил Блейк, хотя ничего об этом не знал.

- Пожалуй. Можно вылечиться сразу и от всего. От всех, кого я встречал, от всего, что стало мне важным. От всего, что меня изменило. От всего, что теперь я. Помнишь, мы говорили о процентах? Сколько уйдет за Грань, а сколько останется?

Блейк помолчал, снова набрал и отпустил горсть воды.

- Никуда я не уйду. Не хочу. Разве что с тобой в эту твою «Зеленую Заводь».

Да, он был прав, когда сказал: «знаешь, а я тоже когда-нибудь умру».

Теперь Блейк это понимал.

Он поднялся на ноги, отряхнул воду с ладоней и сказал:

- Ну, тогда пойдем.

За их спинами тихо журчала река.