Дорога мертвеца. Руками гнева

— Где-то так. Но мы пока не разглядели их заводилу, это хуже. Как бы не оказалось, что тот иной породы, чем прочие. Одно ясно — грязная работа не про него, хватает подручных.

— Сколько времени?

Джебидайя взглянул.

— Проклятье.

— Что?

— Часы. Они идут назад. Сейчас снова полночь.

Рассуждал он так: сумей мы продержаться до утра, скольких уложим — не важно. Тогда я, наверное, смог бы найти их спящими, в какой-нибудь темной дыре. А если уложить всех сейчас, точно отыскивать никого не придется. Если бы не время, что скачет туда и обратно. Так нас запросто могут подкараулить и сожрать, оставив кучками дерьма на каком-нибудь далеком холме.

Расхаживая по комнате, Джебидайя поминутно останавливался приободрить коня, хотя в теперешнем положении присутствие последнего лишь добавляло хлопот. Но как отдать прекрасное животное на растерзание чудовищам? Даже Богу, старому ублюдку, верный конь не будет лишним.

Продолжая мерить комнату шагами, он все сильнее ощущал нервное напряжение: восприятие сейчас походило на треск ружейной перестрелки, мысли перескакивали одна на другую. Мэри неподвижно сидела посередке кровати с ружьем на коленях, не сводя глаз с пробоины в двери, временами быстро оглядываясь на окно за спиной, где ночь сгустилась почти в непроглядную тьму, а серебристый лунный свет едва пробивался сквозь тени.

Джебидайя шагнул к окну и выглянул наружу. Кости лежали там, где и раньше.

Он пересек комнату, выбирая место, чтобы присесть и расслабиться. Легче сказать, чем сделать, — он будто только что хватил две или три кружки кофе. Черт, кофе. Пришелся бы как нельзя кстати. И яичница с беконом. Дьявол, он так проголодался, что живьем слопал бы задницу течной ослицы.

О, что там? Шорох?

Всего лишь мотылек стучится в стекло.

Мотылек. Это не страшно. Вот он влетел в приоткрытое окно, как раз там, откуда недавно Джебидайя обрушил карающую лампу. Вторая лампа по-прежнему свисала с крюка в потолке, заливая комнату тусклым желтым светом.

Джебидайя проводил мотылька взглядом. Большой, мохнатый, с черными крылышками. Он пролетел над кроватью и стал биться о потолок, так что в свете лампы его тень трепетала на стене. Когда Джебидайя вновь обернулся, тень была куда крупнее, чем мгновение назад. На затылке точно забегали маленькие острые иглы — это его волосы поднялись дыбом: вместо мотылька под потолком взгляду Джебидайи предстал волк-оборотень. Тварь свисала вниз головой над кроватью, где сидела Мэри. Молниеносно блеснули стволы и грянули выстрелы. Первый, второй, третий. Мэри как ветром сдуло.

Волк обрушился на кровать, рейки и рама разлетелись во все стороны вместе с фонтаном шерсти, плоти и осколков кости. В тот же миг дверь сотряс удар и в пробоине мелькнул большой желтый глаз. Джебидайя пальнул не целясь. Мэри кубарем прокатилась к двери, выстрелила-перезарядила, выстрелила-перезарядила, выстрелила — так что пули изрешетили дерево. С той стороны донесся рев, точно кто-то прижал раскаленное клеймо к заднице быка.

Конь метался по комнате, едва не сбивая с ног Джебидайю и Мэри. Дверь содрогнулась от удара. Второй оглушительный удар — рама раскололась, и дверь слетела с петель. Двое волков ворвались внутрь.

Конь пришел в неистовство. Попятившись, он встал на дыбы и обрушился на волка. Тварь вцепилась коню в брюхо и тот вылетел в дверь, увлекая волка за собой. Грохот копыт по лестнице, треск. Джебидайя понял, что конь пробил ограждение и сорвался вниз. Звук падения и хруст костей утонули в предсмертном хрипе.

Времени на сантименты не осталось — другой волк уже перед ним. Револьверы взметнулись, выпустив две пули в оскаленную пасть, так что клыки разлетелись, будто клавиши пианино. Стоя на коленях, Мэри с завидной меткостью всаживала одну пулю за другой в брюхо оглушенной твари. Один выстрел ушел ниже, оторвав волку причиндалы. Волк отлетел назад, врезался хребтом в стену и замер. Тело мгновенно стало менять форму. Волчье рыло втянулось назад в череп, уши сморщились, шерсть осыпалась — теперь на месте волка у стены сидел голый конкистадор. Плоть сползла с костей, как растопленное сало, и они загрохотали по полу пригоршней игральных кубиков.

Выжившие ждали.

Старались перевести дух, не отрывая взгляда от зияющего дверного проема.

Ничего.

Только тишина.

После долгой паузы Джебидайя взял лампу и вышел на лестницу, держа револьвер наготове. Никто на него не накинулся.

Шагнув к перилам, он вытянул руку с лампой и взглянул вниз. Конь с переломанным хребтом лежал поперек барной стойки. Волка и след простыл. Избежав гибельного пламени и дубовых щепок, тварь осталась невредимой. Однако свет лампы выхватил из темноты кости тех двоих, что они с Мэри уложили на лестнице. «Вот и славно, — подумал он. — Один на улице. Двое в номере. Еще двое здесь. Всего пять. Осталось двое, включая громилу вожака».

Краем глаза Проповедник уловил движение. Что-то белесое. Или серое. Ба, это Дол. Призрак скользнул вверх по лестнице.

— Ты чего прячешься? — поинтересовался Джебидайя. — Тебе незачем их бояться.