Дорога мертвецов

Честно говоря, он не знал, плохой или хороший метод обогащения изобрел славный командир Березин. Но, похоже, голова у него варила. Нет ничего проще, чем заскочить в Дыру, нагрузиться под завязку и дернуть домой.

– Папа, я что-то нашел! – кричал младший лейтенант Нежный.

– Неси сюда, сынок! – отвечал командир Березин.

– Тьфу ты! – плюнул на песок Бараско. – Пользуется служебным положением!

– Какое же это положение? – не согласился Костя. – Это бизнес. В Москве все так делают.

– Не знаю, как в Москве, а у нас это называется дуростью.

Они спустились по другую сторону бархана и возле куста саксаула решили закусить. Не успели они умять банку тушенки и каравай хлеба, как на гребне бархана, со стороны пустыни мелькнула и пропала чья-то голова. Костя схватился за автомат.

– Эй! – крикнул кто-то на корявом русском, однако не показываясь. – Давай жетон! Давай!

– Кто это? – оторопело спросил Костя, держа гребень бархана под прицелом и ежесекундно ожидая, что оттуда прилетит граната.

– Аборигены, – спокойно ответил Бараско вычищая банку коркой хлеба. – А может, партизаны? У тебя мелочь есть?

Костя нащупал в кармане три монеты по пять рублей.

– Только просто так не отдавай, – сказал Бараско, прикладываясь к бутылке с водой.

– А что взамен?

– Сейчас посмотрим? Эй чукча, вали сюда! – позвал Бараско, едва взглянув наверх.

Из-за гребня бархана, мелькнув, как ящерица, скатился волосатый человек, одетый пестро, как американский бомж, но в какой-то разорванной треуголке времен наполеоновских войн, и первым делом, схватив пустую консервную банку, сунул ее за пазуху:

– Дай жетон! – протянул руку. – Дай!

– Э-э-э! – замахнулся Бараско. – Положи на место!

– Дай, а? Дай? Будь другом? А я тебе такой хабар, такой!.. – человек с ловкостью фокусника извлек из своего тряпья, как показалось Косте, глиняную трубочку. Флейту, что ли? Или свисток? Нет, она больше походила на палочку для ковыряния в носу.

– Не-не-не-не… – отказался Бараско. – Зачем нам твоя 'фляжка'?

– Как зачем? – гримасничал человек. – Шалманить будешь.

– Нет! – твердо сказал Бараско. – Мы местное пиво не пьем. Плохое у вас пиво. – И пояснил специально для Кости: – Моча, а не пиво, они какую-то траву жуют, сплевывают в ведро, а потом заливают водой из реки, и все это бродит на солнце. Вот из этой трубочки она и течет хоть всю жизнь, но только, исключительно, в Дыре. А у нас – бесполезная трубка. Нет! Нет! Ты, чукча, дай нам что-нибудь полезное.

– Нема, – развел руками абориген.

– А вот у тебя – 'пометы'.

– 'Пометы' нема, есть только 'фляжка'.

– Ну тогда иди отсюда! – грубо сказал Бараско. – И банку нашу отдай. Из банок они украшения делают, – сказал он, обращаясь к Косте, и продают туристам втридорога.

– На 'пометы', на, – согласился абориген. – Но за нее банка и два жетона.

– Одним обойдешься, – сказал Бараско. – Отдай ему одну монету.

Обмен состоялся, и абориген тотчас исчез, оставив им, как показалось Косте, кусочек глины на веревке, чтобы носить на шее.

– Что это такое?

– Одноразовая шапка-невидимка. Пригодится за пять рублей-то, – произнес Бараско и полез по склону бархана.

– А почему они деньги называют жетонами? – Костя лез следом

– Да потому что у них только становится вычислительная система. А деньги им нужны для обозначения количества продуктов.

– Дикари, однако, – заметил Костя.

– Сейчас увидишь, какие это дикари… – пообещал Бараско и уверенно повел его на северо-восток, где по его словам находился аборигенное поселение Красноводск.

– Конечно, это не наш Красноводск, просто так мы его называем, – объяснил он. – Мне там свидание назначено.

– Вот для чего я тебе был нужен, – догадался Костя, – чтобы добраться сюда?

– Не совсем.

– А для чего? Ты же бывший полицейский.

– Я уже был им пять раз. Мне просто некуда деваться. Каждый раз, когда немцы появляются, они заставляют ходить меня с ними по Зоне. Потом меня как бы убивают. И все повторяется заново.

– Врешь ты все! – сказал Костя.

– Нет, – Бараско сел на землю и загреб жменю песка. – Ты изменил течение времени. Здесь раньше все было стабильно из года в год. Сталкеры занимались своим делом, немцы своим, военные думали, что все контролируют. Никто никому не мешал. Немцы искали свое, мы – свое, потому что не видели друг друга. А теперь все зашевелилось, и время стало течь, как этот песок. Разорван круг зависимостей только потому, что тебя выбрал 'анцитаур' – в общем-то, постороннего человека, даже не сталкера. Дыра должна открыться. В Дыре есть лекарство для моей дочери. Большего мне и не надо.

– Врешь, ну ведь врешь! – закричал Костя. – Наверное, ты думаешь, меня так просто можно облапошить?!

– Эх, парень, парень, ничего я не думаю. Я давно уже устал здесь бродить. Жизнь оказалась слишком сложной. Многое в ней запутано. Порой то, что кажется, явным, на самом деле ничего не стоит. Так что не руби с плеча. Впрочем, ты свободен. Можешь идти в бронепоезд и катиться в свой коммунизм.

– Не-е-е… – разочарованно выдавил из себя Костя. – Я с тобой.

– Ну смотри, – равнодушно заметил Бараско. – Не пожалей.

***