Дорога на Астапово [путевой роман]

У Толстого, который и отвечает в массовом сознании за картину наказания шпицрутенами, есть ещё два текста — «За что?» и «Николай Палкин». М. Пахомова, обратившаяся к рассмотрению творческой истории первого из них, пишет, комментируя интересующий нас сюжет: «Так, в рассказе есть чрезвычайно знаменательный по своему смыслу эпитет: „гибкая палка такой высочайше утверждённой толщины…“ („чтобы только три входили в дуло ружья“[106]. — В. Б.)». Эпитет использован Толстым с определённой целью — подчеркнуть, что деспотизм и жестокость идут от самого царя, определяются самодержавной системой. Указание, что толщина шпицрутенов была утверждена самим царём, основано на документальных данных.

Приведём известную фразу Николая I, которую в октябре 1827 года он написал в качестве резолюции на рапорте о нарушении несколькими евреями карантинных правил. В рапорте высказывалась просьба назначить нарушителям смертную казнь, но император несколько лицемерно заключает: «Виновных прогнать сквозь тысячу человек двенадцать раз. Слава Богу, смертной казни у нас не бывало, и не мне её вводить» (это при том, что совсем недавно были повешены пять декабристов, шесть тысяч ударов, как сказано выше, считались верной смертью, а в том самом «Уложении о наказаниях» 1845 года, в 19-м пункте 1-го раздела 2-й главы, прямо говорилось: «Определяемые законом наказания уголовные суть следующие: I. Лишение всех прав состояния и смертная казнь…»)[107].

Толстой, отмечает М. Пахомова, был знаком и с запиской Николая I, в которой со всеми подробностями был предначертан царём обряд казни декабристов[108].

По кругу ходят две цитаты, одна — из воспоминаний Серякова, который девятилетним видел наказание после бунта в военных поселениях 1832 года: «Что же касается до шпицрутенов, то я вполне ясно помню, что два экземпляра их, для образца, были присланы (как я позже слышал) Клейнмихелем в канцелярию округа из Петербурга. Эти образцовые шпицрутены были присланы, как потом мне рассказывали, при бумаге, за красной печатью, причём предписывалось изготовить по ним столько тысяч, сколько потребуется.

Шпицрутен — это палка в диаметре несколько менее вершка, в длину — сажень; это гибкий, гладкий прут из лозы. Таких прутьев для предстоящей казни бунтовщиков нарублено было бесчисленное множество, многие десятки возов»[109].

Вторая цитата — из казанского доктора А. И. Ильинского[110]. В мае 1849 года в Казани (через два года после отъезда оттуда Толстого) наказывали шпицрутенами двух разбойников, Быкова и его сообщника Чайкина. Сейчас не очень понятно, каков полный список того, что было на их совести, но воспоминания Ильинского о самой процедуре сохранились. Они были напечатаны в 1894 году в журнале «Русская старина»:

«Поблизости выстроенного батальона лежали громадные кучи заготовленных для наказания шпицрутенов. Как ни жестоки и ужасны были преступления Быкова и Чайкина, но как люди они всё-таки заслуживали если не сожаления, со стороны Корейши, то, по крайней мере, неусугубления присуждённого неумолимым законом наказания. Однако Корейша превзошёл строгость закона: шпицрутенов, по закону, должно входить три в дуло ружья, но были заготовлены более толстые шпицрутены, из коих, как тогда говорили, в дуло ружья не помещалось даже и двух!» Понятно, что одно дело — прут в вершок толщиной, а другое — три прута, что вставляются в ружейное дуло (диаметром в 7,1 линии, то есть — 18 мм).

Разбойники, кстати, умерли в тот же день. При этом тела их были перевезены в анатомический театр при университете, где из них сделали скелеты, «по которым, — заключает Ильинский, — и по сие время изучают анатомию»[111].

Сейчас, кажется, в Казани собираются восстановить внешность этих разбойников по сохранившимся скелетам.

То, о чём пишет Ильинский, — скорее розги, а не шпицрутены. Розга же (рутен, нем. Rute) была тонкой веткой или «лозовым прутом — в аршин с четвертью, без листьев и мелких веток». Эти прутья должны были быть гибкими, не засушенными, а «слегка подвялыми»[112]. Для этого их специально замачивали, а после каждых десяти ударов меняли.