Дорога на Дебальцево

В первую очередь — учителю, — чтобы рассказать ему о том, как столкнулась с американцами, давними его противниками, на пустынной дороге в Диком Поле. Правду он ей говорил: до всего им есть дело, этим наглым америкосам, и лезут они повсюду. Но оказалось, что мобильная связь в низине за холмом отсутствует. Если бы она была, то следующей ее собеседницей стала бы Алёна Климова, от которой она давно не имела известий, а потом — Татьяна Николаевна Темникова, директор актерского агентства «Синяя птица», чья энергичная деятельность так украшала Сашину жизнь ранее (до событий на Украине). Оставалось только мысленно обратиться к ним, посмотрев на темнеющее вечернее небо, определенное у великого поэта всего одним словом: «прозрачно».

Одиночество ее нарушил Роман Круглянский. Он пришел в гости с подарком — красивой белой розой на длинном стебле. На вопрос, где он добыл такое чудо, ответил уклончиво:

— Да тут, недалеко…

— Спасибо, — сказала Булатова. — Я уже начала забывать о том, что на свете существую цветы.

— Ты их любишь? — спросил он.

— Люблю, когда мне их дарят. Ведь обычно это происходит при каких-то важных событиях.

— Я знаю, о чем ты говоришь. — Роман загадочно улыбнулся. — Например, премьера кинофильма. Ты всем рассказываешь, будто бы работаешь на московском телевидении ассистентом режиссера, но ребята тебя идентифицировали. Случайно, конечно.

— И что теперь? — она посмотрела на него внимательно.

— Ничего. Для нас ты по-прежнему «Чайка», классный сверхметкий стрелок. Вон эстонку с первого попадания завалила.

— Завалила… — она тяжело вздохнула. — А для группы — тысяча проблем.

— Я видел, как ты переживаешь. Даже папиросу какую-то закурила. Судя по всему, табак — крепчайший. И дым у него горький. Неужели тебе нравится?

— Это — подарок, — она достала из нагрудного кармана куртки портсигар и показала напарнику.

— Золотой? — спросил Круглянский.

— Нет. Серебро с латунью. Даже проба внутри есть, — Булатова открыла портсигар старшего сержанта Люды.

— Угостишь? — Он с любопытством взглянул на девять папирос, плотно уложенных под резинкой слева и две, оставшихся справа.

— А как же дзюдо, Роман? Ты ведь не куришь.

— Иногда балуюсь.

— Эта вещь не для баловства, — она захлопнула крышку и положила портсигар обратно в карман форменной куртки. — Хотя когда-нибудь и очень даже может быть… еще покурим.

— Буду надеяться, — он встал со скамейки, как-то печально пожелав Александре спокойной ночи.

«Обиделся!» — подумала она и сказала вслед напарнику:

— Приходи завтра с утра. Будем разбирать новую винтовку. Надо ее осваивать. Если получится, отдам тебе «эсведуху»…

Кроме плоского длинного кофра с винтовкой «Steyr-Mannlicher SSG-08», Булатовой теперь принадлежала большая сумка, наполненная принадлежностями к ней. Там находились патроны (сто штук), два оптических прицела в кожаных чехлах, инструменты, маленькая алюминиевая фляжка с оружейным маслом, фланелевые тряпочки для протирки, портативная метеостанция, бинокль, блокнот и прочие, нужные снайперу предметы. Особенно Сашу порадовала книжка-инструкция по эксплуатации винтовки на довольно простом английском языке. Английский она знала неплохо, поскольку окончила школу с углубленным изучением языка, потом в Москве посещала курсы при МГИМО.

Полночи ушло на чтение этой инструкции, но утром Булатова смогла внятно объяснить своему помощнику, что и как действует в механизме, придуманном австрийскими инженерами из двух старинных оружейных фирм «Steyr» и «Mannlicher». Винтовку вместе с сумкой они вынесли в сад, положили там на стол, накрытый чистым полотенцем, и занялись ее тщательным изучением.

«Чайка», умудренная фронтовым опытом и занятиями в стрелковом клубе с Потаповым, имела устойчивое представление о том, как должно выглядеть пехотное оружие, чтобы быть удобным в эксплуатации.

Но «Steyr-Mannlicher» весьма отдаленно напоминала такой простой предмет. Она походила на некий сложный агрегат, и по тяжести своей, и по действию затвора, и по устройству ударно-спускового механизма. Поставленная на сошки и на специальный столбик-упор на раздвижном прикладе, винтовка, словно ручной пулемет, сама занимала устойчивое положение и не требовала от снайпера усилий для поддержки. Он мог сосредоточиться на главном: поиск цели, точное наведение оружия на нее, выстрел.

Это было непривычно, и они по очереди прикладывались к чужой винтовке, пробуя правым плечом найти лучшее место для соприкосновения с прикладом, заглядывая в окуляр прицела, нащупывая правой рукой рубчатую пистолетную рукоять.

Они оба удивлялись, что австрийцы снова обратились к неавтоматическому оружию. Только схема действия, разработанная в конце ХIХ столетия (например, винтовка Мосина), обросла у них некоторыми современными деталями, вроде ствола холодной ротационной ковки длиной 690 мм или приклада из алюминия с пластиковыми накладками и регулируемым гребнем и затыльником. Но больше всего изменился патрон.