Дорога на Дебальцево

Погожие сентябрьские деньки, солнечные, теплые, безветренные, вывели на улицы многострадального города всех, уцелевших от обстрелов его обитателей. Они покинули сырые подвалы и бомбоубежища, построенные еще в советскую эпоху, дабы убедиться в торжестве справедливости. Вид Иловайска, сильно разрушенного и опустевшего, вызывал слезы на глазах у женщин. Мужчины молча сжимали кулаки. Предстояло восстанавливать главное городское достояние — большой железнодорожный узел.

Печальное зрелище являл собой вокзал — современное строение из стекла и бетона. Стеклянных стен в нем не осталось, все электронное оборудование либо вышло из строя, либо было разворовано. За вокзалом, на рельсах стояли вереницы обгоревших и изломанных вагонов с такими же поврежденными электро- и тепловозами.

Ополченцы разделяли эту радость «со слезами на глазах» с жителями Иловайска, но гражданская война на Украине, к сожалению, продолжалась. Дорошенко со дня на день ожидал приказа из Министерства обороны ДНР о новом задании для группы. До его получения «Дюжина» на своем мощном бронетранспортере по просьбе коменданта города начала патрулировать улицы, а также ездила по окрестным дорогам, шоссейным и грунтовым, регулярно посещая близко лежащие поселки: на севере — Федоровку, Широкое и Зеленое; на юге — Третьяки; на востоке — Виноградное; на западе — Кобзари и Придорожное.

Патрулировать дороги и следить за местностью приходилось потому, что разные по численности группы «укров» не сумели выйти из окружения вместе со своими воинскими частями. Они до сих пор прятались по лесам, урочищам и оврагам, отсиживались в дальних деревнях или на хуторах и терроризировали население, которое им абсолютно не сочувствовало. Скорее, наоборот — презирало и ненавидело. Случалось, что местные жители сообщали в комендатуру о замеченных ими людях в полевой военной форме и с оружием в руках. Тогда «Дюжина» выезжала по точному адресу…

Хутор, расположенный на краю оврага, выглядел мирно.

Окружали его ровные степные пространства с выгоревшими за лето ковыльными травами. Но само крестьянское хозяйство зеленело, как волшебный оазис, и причиной тому служил стоявший посреди двора колодец с деревянным плечом «журавеля». От колодца по трубе вода поступала в огород, где на грядках торчали светло-зеленые капустные кочаны, поднимались вверх стебли картофеля, стлались по земле огуречные плети, усыпанные продолговатыми пупырчатыми плодами.

К одноэтажному белокаменному дому на высоком фундаменте, точно обнимая его, сзади прилегал богатый сад с фруктовыми деревьями и густо разросшимися кустами малины, смородины и крыжовника. Сбоку виднелись другие постройки: гараж с автомобилем «лада-нива» и трактором, птичник, свинарник, сеновал, летняя кухня. Было очевидно, что обитают здесь рачительные и трудолюбивые люди, которые никакой работы не боятся, потому и дом у них — полная чаша.

По спискам избирателей здешнего поселкового Совета народных депутатов владельцем хутора числился Терещенко Кондрат Степанович, пятидесяти лет от роду, по профессии — тракторист. Дом и 20 гектаров пашни достались ему в наследство от отца, умершего несколько лет назад. Вместе с Кондратом Степановичем тут проживала его жена Мария и старшая дочь Нина с двумя детьми. Помогал ему по хозяйству младший сын, еще неженатый.

По какой причине семья выбрала жизнь на выселках, в двух километрах от деревни Ждановка, осталось неизвестным. Возможно, все определило получение наследства. Впрочем, в прежние времена это значения не имело. Но при осаде Иловайска, когда Ждановку старательно «зачищали» неонацисты из батальонов «Донбасс» и «Днепр», на хуторе прятались три активиста, которые в мае проводили здесь референдум о независимости Донецкой народной республики. За таковое деяние «укры» без долгих разговоров расстреливали на месте. Теперь их прогнали прочь. Однако не всех. По донесению доброжелателя, на хутор опять пришли посторонние, вечером их видели в саду и во дворе у колодца.

Грунтовая дорога сначала петляла между полями и оврагами, потом уперлась в деревянные ворота. «Элефант» резко остановился, пыль серым облаком поднялась к его бронированным бортам. Во дворе залаял огромный черный пес, бегавший на длинной цепи между будкой и колодцем. Однако его хозяева пока не появлялись. Дорошенко сказал стрелку-оператору Славе из Славянска, чтобы тот дал короткую пулеметную очередь поверх крыши дома. Очередь простучала, в степной тиши отозвавшись громким эхом. Двери дома отворились. Человек лет пятидесяти, крепкого телосложения, одетый в полотняную рубаху, вышел на крыльцо.

— Чего надо? — грубо крикнул он.

Одесситам это не понравилось.

Дорошенко, открыв дверцу кабины, спрыгнул на землю. Из десантного отсека появились бойцы с автоматами Калашникова, Вадим Коршунов со своим любимым РПГ-7В, за ним — снайперы Булатова и Круглянский. Братья-минометчики Михаил и Николай из Артемовска остались внутри машины. Стрелок Слава продолжал держать хутор под прицелом пушки.