Дорога на Дебальцево

Горячая волна толкнула Александру в плечо, десятки осколков со свистом полетели в стороны. Ей показалось, будто рой металлических пчел набросился на нее, чтобы жалить до смерти. Сильная, проникающая вглубь боль возникла в левой ноге ниже колена, в левом боку, в левом плече. Сердце тоже почувствовало удар. Она с покорностью подумала: «Ну, вот и все!» Но сердце, к ее удивлению, по-прежнему билось, разгоняя кровь по венам и артериям. Иззубренный кусок железа торчал, воткнувшись… в портсигар старшего сержанта Люды, который «Чайка» всегда носила в левом нагрудном кармане куртки. У нее еще хватило сил вытащить осколок и сжать его в кулаке. Но потом наступила полная темнота…

«Элефант» мчался по дороге на Иловайск.

Дорошенко рассчитывал быстро доставить раненых снайперов в узловую больницу железнодорожной станции, которая открылась несколько дней назад. Первую помощь они уже получили. На раны им наложили бинты, сделали обезболивающие уколы. Панадол оказывал свое действие. Боль заметно уменьшилась, пришло чувство успокоения. Александра, лежа на полу в десантном отсеке, слушала разговоры бойцов разведывательно-диверсионной группы. Парни изо всех сил старались ее утешить и даже рассмешить. Они выражали уверенность в том, что рана на ноге — небольшая.

Роман Круглянский пострадал гораздо меньше, ибо находился не так близко к месту взрыва. С перевязанной головой, где осколки, пройдя по касательной, сорвали кожу на лбу и на виске, он сидел рядом с Булатовой и сжимал ее ладонь своей горячей ладонью, готовый прийти на помощь немедленно. Но она помощи ни у кого не просила. Все случившиеся в овраге представлялось ей вполне обычным явлением в условиях войны. Надо действовать осмотрительно, а они, видимо, поддались прекрасному чувству победы, утратили бдительность, забыли, что враг может быть и невидимым.

Надежды подполковника в отставке на больницу в Иловайске не оправдались. Операционная там пока не работала. Врач-терапевт, женщина преклонных лет, на всякий случай осмотрела раненых и посоветовала Дорошенко как можно скорее доставить их в госпиталь. Это он и сам знал, но колебался, в какой госпиталь ехать. То ли в Донецк, за 35 километров отсюда, то ли прямо в Ростов-на-Дону, в окружной военный госпиталь.

В Министерстве обороны ДНР служил человек, который мог бы сказать решающее слово, потому командир «Дюжины» немного помедлил и набрал номер его мобильного телефона. После нескольких гудков на том конце наконец взяли трубку, послышались голоса, какой-то шум. Вероятно, там шло совещание.

— Алло, — ответил Сергей Щербина.

— Товарищ майор, это — Дорошенко. Добрый день.

— Добрый день, Тарас Григорьевич.

— Группа находится в Иловайске. У нас — раненые.

— Кто именно?

— Снайперы Булатова и Круглянский. Подорвались на мине с растяжкой. Куда их везти?

— Ранения тяжелые? — после некоторой паузы задал вопрос военный советник, и подполковнику в отставке показалось, будто голос у него дрогнул.

— Не очень. Осколки в руках и ногах.

— Быстро — в Донецк, в больницу имени Калинина, — приказал Щербина. — Я вас встречу.

— Слушаюсь, Сергей Петрович, — четко отрапортовал Дорошенко.

Все бойцы в РДГ «Дюжина» знали, что майор запаса Щербина и Александра Булатова познакомились в Севастополе, а на Донбассе встретились случайно. Между тем их знакомство пошло на пользу группе: военный советник проявлял больше внимания к одесситам. С его помощью, например, они заняли удобное положение в голове колонны при прорыве из Славянска.

Однако племянник уверял Дорошенко, будто Сергей Петрович имеет какие-то личные виды на Сашу и навещает ее не просто как давний знакомый. Подполковник в отставке урезонивал родственника: мол, тот в силу своей молодости просто воспринимает Щербину как соперника, и это — его ошибка. Ведь Щербине — лет сорок, не меньше. Скорее всего, он женат. А Саша — девушка строгого нрава, и на роль любовницы никогда не согласится.

Тарас Григорьевич со всей основательностью, выработанной за годы пребывания в спецназе, любил потолковать с Ромкой о жизни, дружбе и особенно о любви. Существуют разные типы женщин: хищницы-содержанки, добродетельные матери, заботящиеся о детях и семье, самостоятельные и независимые дамы, наделенные честолюбием, ничуть не меньшим, чем мужчины. При таких воспитательных беседах Роману становилось скучно уже на десятой минуте разговора. Все, что он знал и думал о Булатовой, ни под какие дядюшкины определения не подходило…

«Элефант» с трудом развернулся на узком больничном дворе, протиснулся в ворота, которые охранник открыл во всю ширь, и, набирая скорость, направился по бульвару имени Шевченко к выезду из Иловайска. Путь его лежал теперь на Харцызск, далее — на Макеевку, оттуда к Донецку, на проспект Ильича в Калининском районе.