Дорога на космодром

Семейный архив сохранил нам листки бумаги с записями, отражающими эти волнения. Вопрос о дипломе упоминался во многих из них. Быть может, читатель сочтет мысли Исаева по этому поводу не самыми оригинальными, но, соприкоснувшись по работе с корпорацией инженеров, которая была тогда неизмеримо малочисленнее, чем в наше время, Алексей Михайлович хотел поскорее освободиться от того, что дискредитировало его в глазах коллег. Отсутствие же диплома давало некоторым из них основание считать Алексея Михайловича недоучкой.

Не исключено и еще одно обстоятельство, напоминавшее о себе весьма прозаически, но достаточно часто. В стране была карточная система и на промышленные товары и на продукты питания. Молодой крепкий парень, каким был тогда Исаев, на недостаток аппетита не жаловался. Документ о завершении высшего образования обещал несомненное улучшение быта.

Но работа без диплома продолжалась сравнительно недолго — чуть более года. 2 ноября 1931 года Исаев приехал в Москву, где через два месяца завершил образование. Сдав к 31 декабря все необходимые зачеты и экзамены, Алексей Михайлович получил справку, что удостоен звания инженера.

С большим трудом добившись направления в Магнитогорск, Исаев возвращается обратно. 22 января 1932 года он пишет докладную записку главному строителю Каттелю:

«Внимательно наблюдая строительство, я увлекся им настолько, что перестал думать о чем-либо другом, непрерывно решая в голове специфические магнитостроевские проблемы.

Мне стало ясно, что огромные магнитостроевские количества (земли, бетона, железа) перешли в качество, что подходить к этим качествам старыми методами и способами нельзя, ибо это в большинстве случаев будет жалкой кустарщиной…»

Исаев четко формулирует главные направления успеха: «Заданные темпы выдвигают во главу угла вопросы транспорта, такелажа». Он пишет о роли монтажа, правильного планирования грузопотоков:

«Это то, что непрерывно занимает мою голову с лета 1931 года, то, что прогнало меня снова на Маг- нитострой. К работе в этом направлении я чувствую себя способным более, чем к какой-либо другой. Я обладаю слишком малыми знаниями для самостоятельного разрешения этих проблем, но очень хотел бы принимать в них какое-либо участие…»

Какой ответ получил Алексей Михайлович, мы не знаем. Наверное, не очень благожелательный и мало обещающий, так как через несколько дней Исаев сбежал, не побоявшись самовольно распрощаться с полюбившейся ему стройкой, стать дезертиром и объявить себя «вне закона».

Чтобы понять поступок Исаева, в первый момент странный и необоснованный, попытаемся внести поправки и на характер времени, куда более эмоционального и менее регламентированного, чем наши дни, и на еще не устоявшийся, экспрессивный характер Алексея Михайловича. Трудно предположить, что за два с лишним месяца пребывания в Москве на Магнитке произошли столь разительные перемены, о которых он написал через несколько недель женщине по имени Валентина Степановна.

((Сбежал потому, что увидел не тот наш сумасшедший Магнитострой, глупейшую, хаотическую и разгоряченную стройку, которая так мила моему сердцу, — увидел тихое, нудное болото, где люди не крутятся как белки в колесе, а полегоньку, со скучной миной на лицах, исполняют свои обязанности. Где… просто служат — отбывают время и получают монету.

Я не мог вынести этого: загнал на базаре часть своего барахла, купил билет и укатил в Москву. Здесь я полтора месяца околачивал груши — никто не принимал меня на работу, как дезертира. Это было ужасное время, бесконечное хождение по учреждениям, ожидание начальства по коридорам — и, как результат, фиаско, фиаско, фиаско. Наконец какой-то главный инженер согласился меня потихоньку взять. Я поехал к нему в так называемый Вык- састрой на монтаж маленького завода дробильных машин, расположенного в 300 километрах от Москвы в стариннейшем городишке Выкса.

Вечером, когда я остался один в номере для приезжающих, я почувствовал, что начинаю глохнуть, что в ушах у меня звон и голову что-то мучительно давит. Я понял, что это тишина. Было так тихо, как в гробу, как в бутылке. На следующее утро я собрал вещи и укатил в Москву.

Снова бесконечные ожидания в коридорах. Я ждал уже только одного: какой-нибудь работы, хотя бы и тоскливой, но я не мог больше ничего не делать. Я ходил по московским улицам и с завистью заглядывал в окна учреждений, где бухи и счетоводы щелкали на счетах.

Я решил отдаться в руки правосудия и получил путевку на Днепрострой…»