Дорога на Москву

Нас было шестеро мальчиков и столько же девочек, и одна бутылка шампанского на столе выглядела бы просто смешно.

– Хорошо, две, – сдалась Люся.

– И лимонад, – пробасил Палкин.

Мы засмеялись.

Перед этим мальчики скинулись на три бутылки водки, и все эти разговоры о шампанском нас очень веселили.

Люся с подозрением посмотрела на нас. Конечно, она о чём-то догадывалась, но не самой же идти за вином. Впрочем, Люся была твёрдо уверена, что не позволит никому напиться. Но и мы знали об этих её намерениях.

Дело шло к одиннадцати, когда Саня Гарбацевич, мой лучший друг, кивнул на дверь:

– Пойдём выйдем.

Мы вышли на крыльцо.

Там уже стояли все наши ребята.

– Пока то да сё, надо размяться, – сказал Палкин и дал мне в руки стакан, наполненный тёмной жидкостью.

– Что это? – спросил я.

– Плодово-ягодное, – объяснил Вова. – Мы уже выпили по стаканчику, теперь твоя очередь.

– А Люся? – заколебался я.

– А что Люся? Она столом занимается.

Я зажмурил глаза и выпил стакан до дна.

– Молоток! – сказал Палкин. – Борьку стошнило, но он уже оклемался. Правда, Борька?

Тот кивнул головой и покачнулся.

– Надо ещё по стаканчику, – достал из сугроба новую бутылку Палкин. – Для согрева.

– Я больше не буду, – сказал Борька.

– Ты отдохни, – согласился Вова, – а мы выпьем.

Он набулькал в стакан вино и выпил одним духом. Не отстали от него Куц, Саня и Витя Сапега.

– Без закуски не идёт, – промямлил я.

– А ты снежком заешь, – подмигнул мне Палкин.

Я вздохнул, оглянулся по сторонам и отпил половину стакана. Вино было отвратительным на вкус, я едва сдержал тошноту.

– Ладно, я допью, – отобрал у меня стакан Палкин. – Закурить не хочешь?

Я задрал голову. Небо, усыпанное звёздами, вдруг накренилось и грохнуло меня по башке.

Очнулся я от громкого смеха. Я уютно сидел в сугробе, прислонившись спиной к стене дома. Рядом сидел Саня и хохотал, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Ты чего? – спросил я.

– Смотри, плывут! – показал рукой Саня.

– Куда плывут?

– К забору. Встали в центре огорода, прыгнули в снег и поплыли. Кто первым доплывёт до забора, тот победитель.

– Кто плывёт? – отчётливо выговаривая слова, осведомился я.

– Палкин, Куц и Борька. Смотри, разными стилями!

Чтобы лучше видеть, я поднялся на ноги. Ребята действительно барахтались в снегу, медленно продвигаясь к забору. Палкин и Куц плыли кролем, Борька брассом. Его стиль явно не подходил для плавания в снегу. Борька извивался, как червяк, однако оставался на месте.

– А Новый год? – спросил я Саню.

– Какой Новый год? – перестал он смеяться.

– Нас за столом ждут девочки. Надо встречать Новый год.

Я посмотрел на залепленный снегом циферблат часов.

– Эй! – заорал Саня, поднимаясь. – Кончай заплыв! Уже Новый год наступил!

Он засунул два пальца в рот и попытался свистнуть, но получилось только шипение.

– Не шипи, – сказал я. – Пойдём Борьку поднимать.

Когда мы появились в дверях, девочки сидели за столом с похоронным видом. Глаза у некоторых были красные. Мы с Саней отволокли Борьку в спальню и положили на кровать.

– Как тебе не стыдно! – сказала Люся, когда я вошёл в комнату. – Уже половина первого! Что вы сделали с Борькой?

– Ура! – закричал Палкин, схватил бутылку шампанского и выстрелил пробкой в потолок.

– Он немного поплавал, теперь спит, – сказал я. – До утра очухается.

Очухаться до утра Борьке, правда, не удалось. Родители обнаружили его спящим в одежде на кровати сестры. Девочки, конечно, всё убрали, но раздеть Борьку не решились.

Борькиного папу больше всего удивили две бутылки водки, стоявшие в коридоре. Он не знал, что третью унесли Палкин с Куцем.

– Откуда у нас водка? – строго спросил он сына, сонно хлопающего глазами.

– Оттуда, – сказал Борька.

– Ты пил? – наклонился он к сыну.

– Пил, но не водку.

– Понятно, – сказал папа, хотя ничего не понял. – Тогда зачем вы её покупали?

– Не знаю.

Этот Новый год был моим первым знакомством с застольем. Я понял, что одно дело – шумящее застолье в соседней комнате, когда ты сидишь у печки-голландки, читаешь Герберта Уэллса и краем уха слушаешь оживлённые разговоры взрослых. Совсем другое – стакан плодово-ягодного вина на крыльце. Здесь требовался опыт, и только собственный.

Новогрудок, в котором я сделал шажки к столу, уставленному бутылками и закуской, был удивительным городком. Как раз в год, начавшийся для меня стаканом вина, он отмечал своё девятьсотпятидесятилетие. Первая столица Великого княжества Литовского, Новогрудок на протяжении десяти веков оставался практически в одних и тех же пределах, занимая большой «груд», по-белорусски холм. Не знаю, с чем это связано, но город не сползал с горы в окрестные леса, цепко держался за её склоны, и никакие ветры не могли с неё сдуть дома и домишки. В центре города горделиво возносились в небо два обломка-клыка древнего замка, наверное, крупнейшего в этих местах. Обломки остались от двух башен – Щитовки и Костельной. Руины на Замковой горе были столь величественны, что не вызывало сомнения – когда-то здесь была столица.