Дорога на плаху

— Но я, схваченный самим собой, держу себя в руках до дверей нашей квартиры, и только она за нами захлопывается, я бросаю себя в твои объятия! — с этими словами Борис опять обхватил жену, и под ними снова закачалась земля, стены и потолок.

«Я буду всегда счастлива, я уже счастлива, — говорила себе Евгения. — Я имею его, он — меня. Это как полный кошелек, даже гораздо больше. Я обладаю им, он — мною, что еще нужно? Он в моем сердце как большой огонь, от которого так тепло. Но я стану абсолютно счастливой, когда вдруг почувствую под сердцем его ребенка, частицу его самого и буду носить с собой. Но когда эта частица превратится в живую радость, счастье мое станет необратимым! Я свободно и легко взмахну крыльями счастья, и буду парить над просторами земли, наслаждаясь жизнью вместе со своей семьей. Какое счастье ощущать себя полноценным человеком, не содрогаться от гнета прошлых лет, не дрожать от страха! Как хорошо, что красноярский кошмар остался в прошлом».

XXIV

Знакомств у Петракова, с легкой руки Сергея Петровича вбросившего в игру дело об инфарктах, вскоре оказалось целая дюжина. Ни радоваться, ни огорчаться такому обстоятельству Борис не мог: горизонт поиска с каждым днем расширялся, информация накапливалась, выводов пока никаких. Вопреки ожиданию, география места жительства пострадавших весьма разнообразная. Это были уроженцы Севера, Урала, Белоруссии, Казахстана и Сибири.

Сегодня с помощью Жени он попытается построить какую-то логическую цепь, у него уже наметилась канва, надо бы высказаться, но генерал в отъезде, а Евгения что-то не в своей тарелке. Он заметил неадекватность ее настроения еще вчера, когда вернулся домой после очередной встречи с клиентом. Женя, как ему показалось, чем-то испугана и сдержанно возбужденная.

— Женя, ты чем-то расстроена? В чем дискомфорт твоего самочувствия?

— Пустяки, в компьютере произошел сбой, я чуть не потеряла последнюю информацию о казахстанской девушке, скончавшейся месяц назад от инфаркта.

— Все обошлось благодаря твоему опыту! — многозначительно сказал Борис улыбаясь. — Займемся ужином, я изрядно проголодался.

Затем они поужинали и уселись к телевизору, чтобы послушать новости на ведущих каналах, высказать свои впечатления от прожитого дня.

Исподволь наблюдая за женой, он отметил, что вчерашнее состояние не улетучилось, а обозначилось резче: она рассеяна и едва уловимо вздрагивает, когда он к ней обращается. Что бы это значило, кто постучался мохнатым пальцем в ее неокрепшую от потрясений душу, которую он до конца еще не изучил, как учебник по философии или математике, где прорва недосягаемых понятий и формул, не пригождающихся в повседневности?

— Женя, я хотел кое-что обобщить в собранной нами информации, но твое состояние мешает мне сосредоточиться. Что же все-таки произошло в офисе во время моего отсутствия?

— Милый, не волнуйся, в офисе ничего со мной не произошло. К нам никто не приходил и никто не звонил.

— Тогда почему ты рассеяна и вздрагиваешь на мой голос? Я же вижу, не мучь себя и меня. — Борис налил воды из графина, жадно выпил, словно на дворе стоял знойный июль, а он полдня пекся на солнце. Глаза его умоляли и страдали. Евгения видела подобные глаза у Бориса в Красноярске, когда он лежал в больнице, а она должна была покинуть его. Теперь она знает причину внезапного бегства, что объясняло то состояние молодого человека. Неужели Борис подумал, что кто-то пытается вновь шантажировать ее прошлым? Эта мысль покоробила ее, словно фанеру выставленную под дождь.

— Милый, поверь, без тебя никто не приходил и не звонил, не было никакой почты. Все осталось в прошлом. Его съело время.

— Хорошо, я верю: все прошлое поросло быльем, но тогда скажи, в чем твоя тяжесть? Что-то легло на твою душу и придавило? Я настаиваю.

— Что ж, рано или поздно, но ты узнаешь: то, чего я боялась, но все же, о чем молила Всевышнего — свершилось!

— Ты беременна? — Борис едва не подскочил на стуле от радостной вести, но сдержал свои эмоции. Он еще не знал: хорошо это или плохо, кричать караул или ура! Пока лучше всего, не вибрировать. — Как мне тебя убедить, что с тобой больше не произойдет красноярского кошмара? Ты же сама прекрасно знаешь причину и говоришь: все осталось в прошлом!

— Да-да, но, оказывается, я ошибаюсь: страх не знает границ, и время над ним не властно. Страх, как разгневанный «Каменный гость», неудержим в своей поступи.

— Но ты уверена?

— Сегодня я ходила в больницу, и свои предположения по поводу просрочки месячных, высказала участковой акушерке, — сказала Женя, поймав укоризненный взгляд мужа. — Осмотр ничего не дал, слишком мало времени, но она все же подтвердила мои опасения. Как я могла так легкомысленно себя повести? Ведь столько есть средств защиты от зачатия!

— Да, но ты же пользовалась иными.

— Все оказалось ненадежно. Видно, Провидению это не угодно. Я совершала грех.

— Не расстраивайся, от этого я любить тебя меньше не стану, наоборот, крепче! Брак, замешанный на горячей любви, долго не остывает. Его может остудить разве что смерть.