Дорога на плаху

Рита посмотрела на Костячного, у которого щека горела позором, и громко расхохоталась. Его изумленные сверстники, вмиг осознавшие случившееся, рассыпались по сторонам, стремясь поскорее укрыться в классе.

Костячный, взирая вокруг исподлобья, стоял в нерешительности, не зная, идти ли ему на урок или покинуть школу, пока не улягутся страсти.

— Ну что, господин ослепительный шах, получил мат? — сказала подошедшая Рита с уничтожающей улыбкой. — Хотела я тебя, мерина, кастрировать. Скажи спасибо Галке, отговорила.

III

Ачинск. Март 1998 г.

Борис Петраков прибыл в Ачинск в полдень на маршрутном автобусе и, не спеша, отправился в отделение милиции. Сухопарый, высокий чернобровый молодой человек ничем не выделялся в толпе пассажиров, растекающихся по улицам города. В руках у Бориса небольшой портфель, на плечах коричневый плащ, под ним серый дешевенький костюм. Голова покрыта узкополой шляпой. Никто не подозревал в нем детектива, самостоятельно начавшего поиск. Это обстоятельство подогревало его самолюбие, как добрая порция водки, выпитая для настроения. Но молодой человек считался стойким трезвенником, тем более при исполнении обязанностей сыщика его ничто не могло склонить к употреблению алкоголя. Более того, с первых же минут своего путешествия в область неизвестного он, по выработавшейся привычке, все замечал и анализировал. Например, он знал, сколько мужчин и женщин ехало в автобусе, сколько детей и юных особ и, самое важное, сколько тех, возраст которых его интересовал. Впереди него сидела интеллигентная дама, скорее всего медик: судя по изящным рукам, когда она сняла перчатки, на ногтях не было маникюра. Особе лет сорок. Такого же возраста потерпевшая Савинова. Если она уроженка Ачинска, то, скорее всего, именно тот человек, который ему больше всего нужен и даст исчерпывающую информацию. Борис сетовал на то, что ему не повезло угодить в соседнее кресло с дамой, уж он бы смог разговорить ее. Но, увы, дама сидела впереди через человека. Оставался шанс заговорить с ней по приезду. Но к автобусу подрулила «Скорая помощь», и дама, приветствуемая и названная водителем Наталией Владимировной, быстро пересела в машину и укатила, что весьма заинтересовало Петракова. Сосед же его по креслу, угрюмый пожилой мужик, ехал в Ачинск впервые и от него никакого толку.

Час спустя Петраков постучал в квартиру Ефима Савинова, пенсионера, внешне еще крепкого, среднего роста человека, и Борис вознамерился получить от него исчерпывающие сведения.

— Вы отец Лидии Савиновой? — спросил молодой человек, после того, как представился.

— Он самый, — равнодушно ответил старик, — что-то натворила, шальная? Лет пяток от нее ни слуху, ни духу. Словно рот на замке.

— Когда вы ее видели в последний раз?

— Не баловались мы встречами. На мое шестидесятилетие приезжала, да квартиру эту на себя переписывать прикатывала. А не квартира — так не видел бы ее по сей день. — Старик скривил губы, лицо приняло скорбную гримасу плачущего человека. Он коряжисто, видно, донимает хондроз, опустился на стул, утер трясущимся кулаком навернувшиеся слезы, спросил: — Поди, случилось с Лидкой что, коль следователь пожаловал?

— Погибла ваша дочь при неизвестных обстоятельствах, выясняем. Надеемся на вашу помощь. Расскажите об ее жизни.

Известие о гибели дочери, показалось Петракову, не произвело сильного впечатления на старика, он лишь тяжело вздохнул, покачал головой да беспомощно развел руками.

— Ничего я не знаю, — удрученно сказал старик, — что и знал, так забыл. Из ума стал выживать, с головой у меня неладно.

— Она была замужем?

— Шут ее знает. Может, и была, не знаю я ничего о ней.

— Неужели она вам не рассказывала о себе во время встреч?

— Может, и рассказывала, так башка — решето, что влетело, то и вылетело, ничего не помню.

— Вы живете один?

— Один, померла жена. Сын где-то есть. Тот вовсе носа не кажет. После похорон мачехи одиножды приезжал и все. Через ту мачеху дети от меня отвернулись.

— Где живет сын?

— Раньше в Красноярске ошивался. Вон письмо от него на полочке с адресом. Можете взять. Счас где-то на Севере.

— Так, — теряя настроение, сказал молодой детектив, пряча конверт в карман. — И все же о вашей дочери. Где она училась, где и с кем жила?

— Ничего я этого не знаю. Потому как еще девчонкой в десятилетке забеременела она, я в поездке был, а она сгинула. С мачехой поскандалила, ножом пугала. С тех пор говорю, ничего о ней не слышал, пока при памяти был. То, что потом она рассказывала, ничего не помню. Вроде говорила, что не было у нее ни мужиков больше, ни детей.

— Вы знаете, от кого она была беременна? — схватился за мысль Петраков.

— Скандал был, фамилию не помню, сколько лет прошло. Спортсмен школьный. Чемпион какой-то.

— Кто же может о ней подробнее рассказать? У вас есть здесь родственники?

— Никого.

— Кто-то же был у Лидии в подружках?

— Прибегали какие-то. Толкались. Лидка артисткой все мечтала стать. Вот они вокруг нее и хороводились.

— Молодой человек, от которого она забеременела, бывал у вас?