Дорога на Регалат

Порыв ветра коснулся голого тела, и Орингаст понял, что его собеседник пропал. В помещении действительно сделалось светлее. Бледно-зеленый свет исходил от стен, пола и потолка. Под собой телохранитель разглядел большую черную запятую. Ему не приходилось бывать в храмах Безутешной, и он не понял, что это.

Какое сейчас время суток?.. Что этот тип шипел о неминуемой смерти через сутки? Он вроде говорил о ночи?.. Значит, еще день?

Подтянувшись на цепи, Орингаст обшарил потолок, из которого спускалась цепь, и нащупал отверстие в полированном камне. Оттуда тек лютый холод.

Чтобы согреться, пленник начал подтягиваться, дрыгать ногами, раскачиваться. Это немного помогло. Обхватив себя руками за плечи, он попытался с закрытыми глазами представить, что он в бане, в парилке. Вспомнилось, как солдат-наставник впервые повел его париться. Они вдвоем строили дом по найму. В дороге ветеран сказал:

— Я тебя буду звать просто Ори! Забудь, что ты князь, и фамилию не говори никому. Сейчас ты подмастерье плотника.

Юный наследник рода Браго, тащивший на спине ящик с инструментами, криво улыбнулся.

Когда они дошли до постоялого двора, Ори спустил инструмент на землю и упал замертво. Ветеран нашел его во дворе спящим. Он поднял мальчишку, встряхнул, словно старый плащ, выбивая пыль, и, держа, как щенка, за шкирку, отнес в бревенчатый дом. Сквозь потную пелену в глазах Ори увидел черный дым, валивший из трубы.

Ветеран раздел его, потому что парень уже ничего не мог сделать сам, нахлобучил на голову войлочную шапку и за руки втащил в парилку. Через пять минут наставнику пришлось ловить вздумавшего было уползти Орингаста за ноги.

Он крепко держал юнца и охаживал его тощее бледное тело веником из душистых веток, распаренным в бадье с кипятком. У Орингаста не было сил кричать, он стонал и пытался выползти наружу — но, вконец обессилев, отключился. Пришел в себя в приятной прохладе. Он лежал на широкой лавке, все тело наполняла блаженная истома.

Ветеран поднес ему ковш с брагой и сказал:

— Выпей, силы восстановятся. Ох, и много ж в тебе дури, парень…

Орингаст двумя руками принял ковш и пил, ощущая, как возвращаются силы в мышцы и ясность в мозг.

— Какой дури? — спросил он, отдавая пустую посуду.

— Лени, немочи, спеси… — сказал ветеран. — Помнишь, что орал в бане? — Орингаст отрицательно помотал головой. — Это хорошо, а то бы со стыда сгорел, а стыд у тебя вроде б есть, не безнадежен.

— Я вас обидел?

— Пустое, — махнул рукой наставник. — На первый раз прощаю.

Затем Орингаст уже сам шагнул в парную. Он смело полез на полку, а ветеран устроился на нижней ступеньке, обмахиваясь веничком.

— Есть хочешь?

Ори помотал головой:

— Нет, ни есть, ни пить пока не хочется.

— Ну, грейся…

Греться было очень приятно — если бы не пот. Он струился по лицу, щекотал нос, пощипывал глаза…

…Орингаст приоткрыл веки. У него получилось! Он согрелся. По разгоряченному телу бежал пот. Капли срывались с кончика носа, летели вниз и с глухим стуком разбрызгивались по каменной запятой.

Сколько прошло времени? Час, два?.. В храме что-то изменилось. Орингаст почувствовал, что от стен пахнуло воздухом, будто они колыхнулись, то сжимаясь, то расширяясь. Он снова качнулся и резким движением попытался накрутить цепь на бедра, ухватился за нее руками, чтобы ощупать потолок. Цепь потекла вниз, а от черного монолита снизу выросли прозрачные иглы. Орингаст начал накручивать на себя цепь, раскачиваясь и перехватывая руками. Цепь шла вниз, но он успевал намотать ее так быстро, чтобы переливавшийся в призрачном свете, покрывшийся шипами алтарь не получил ожидаемой жертвы.

Цепь бесконечна? Видимо, нет. Храм играл с пленником. Звенья пошли вверх, и пришлось осторожно раскручиваться, чтоб не упасть на жертвенник, который опять принял вид черной запятой. А может быть, попробовать, удерживаясь, быстро скинуть несколько оборотов, раскачаться посильнее и спрыгнуть в стороне от алтаря?..

Как только Орингаст коснулся босыми ногами пола, ступни ожгло холодом, а цепь натянулась и потащила его обратно. В полуметре от "запятой" он подпрыгнул, чтоб не зацепить внезапно выросшие иглы. Цепь подобралась, Орингаст опять повис над камнем. Он уже устал. Висел, стараясь не опускать голову. Цепь не выдвигалась. Вроде бы ничего не происходило… с ним.

А стены зала стали бледнеть, через них начали проступать тени — сперва неясные, но постепенно они обретали резкость. Смотреть уже не было сил, глаза закрывались — но происходящее пугало. Мелькали туманные фигуры, не покидало ощущение пристального взгляда. Орингаст поднял голову и поглядел туда, откуда смотрели.