Дорога на Царьград

– Да мои дали знать, – из-за высокой степени близости к источнику информации слова Чомбе прозвучали одновременно и горделиво, и презрительно. Активист имел в виду своих собратьев по партии, которые, как и он, все ночи напролет проводили у окон на телефонах с удлинителями. Чуть что случалось, они набирали первые пять-шесть номеров из своей записной книжки, а те обзванивали пять-шесть других абонентов, и в результате за пятнадцать минут весь город узнавал о том, что и где произошло. В городе за время бомбардировок спонтанно сложился целый ряд таких чрезвычайно эффективных информационных сетей, а активисты из партии Чомбе входили в число самых расторопных оповестителей. Впрочем, народная мудрость гласит: «Поспешишь, людей насмешишь». И сведения Чомбе частенько оказывались, мягко выражаясь, неточными.

Теша себя надеждой, что и на этот раз вышла ошибка, Мики вернулся обратно в комнату и включил телевизор, решив дождаться хоть сколько-нибудь проверенной информации. Зевающая Вера подошла к софе и уселась рядом с мужем.

– Что-то мне расхотелось спать, – попадья увидела открытую коробку на столе: – Это та, от нашего соседа? Ты все же посмел сунуть нос в эту коробку? Да, носатый? – Вера с нежностью погладила мужа по затылку.

Едва попадья положила ему руку на голову, Мики вспомнил про дощечку. Он соскочил с софы и принялся елозить по полу.

– Мики, ты что? – тихо расхохоталась попадья. Вера понадеялась, что муж после долгого времени заметил-таки, что она – женщина, да не какая-нибудь, а очень даже породистая.

Мики приближался к ней на коленях. «Бомбардировка ведь… и…» – скорее порядка ради Вера хотела добавить «пост, Мики». Хотя Пасха прошла, ощущение поста у попадьи из-за бомбардировок растянулось, а владыка в отношении таких вещей был строг и неумолим. Сколько раз случалось, что упрямый старик, пока все остальные в священнических семьях радовались новорожденным, проверял по календарю, как бы дети случайно не оказались зачаты во время поста. Бывали даже случаи, что у некоторых священников возникали серьезные проблемы.

Вообще, владыка придавал большое значение посту. Очень маленький и худой, он в плане соблюдения постов резонно не доверял своим священникам: вес многих из них переваливал за сто килограммов. Более пожилые священники рассказывали, что в самом начале управления епархией владыка завел странный обычай – измерять вес священников из своего окружения в начале и в конце Великого поста. Таким способом он надеялся определить, кто и как именно постился. И когда бедные священники оставались одни, без верующих, они вовсю брюзжали на владыку и нахваливали других, нормальных архиереев, имевших более понятные пристрастия – роскошно обустроенные епископальные подворья, дорогие автомобили, итальянские ботинки или, на худой счет, рыболовные снасти.

Несмотря на то что постился он регулярно, Мики все же радовался тому, что ему никогда не придется вставать на епископские весы. Такая проверка казалась ему немного оскорбительной. Касаемо всего остального он не вызывал у владыки сомнений. Мики не был ни чересчур худым, ни слишком толстым. Да и вообще, он относился к числу людей, не имеющих характерных особенностей. Таких другие люди едва замечают. К примеру, если Мики ехал в автобусе не облаченным в рясу, ему обязательно кто-нибудь наступал на ногу. Даже если автобус был полупустой.

Хотя пост прошел, Мики не приходило в голову изведать благодать скоромной пищи. Он нашел дощечку – на полу под столиком. Разломанную пополам! «Наверное, она разломилась, когда я ее после взрыва бросил на пол!» – подумал Мики. Он медленно поднялся на софу, держа в руках две половинки ценной вещицы, которую не сумел сохранить.

– Ой! – искренне обеспокоилась попадья. – Что, разломалась?

Если бы Мики был один, его бы охватила грусть из-за бренности мира в целом и ценной вещицы в частности. А так его начала одолевать злоба.

– Старый угрюмец может опасно рассердиться. Сам знаешь, каковы старики. И из-за мелочи… – продолжила Вера.

– И что мне прикажешь делать? – неожиданно сорвался на крик Мики. – Повеситься? Ну так вышло! И что?

Вера растерянно посмотрела на мужа.

– Да ничего, Мики. Что ты орешь из-за пустяка?

– Я вовсе не ору, – откликнулся покрасневший священник, тем не менее, не понизив тона.

Он нервно вернул половинки дощечки в коробку, бросив поверх них те самые листы с высоким каролингским письмом, что читал непосредственно перед взрывом. А пока он накрывал коробку крышкой, Вера взяла пульт дистанционного управления и повысила звук телевизора.

– Помолчи, вот говорят о бомбежке!

Усталый и немного нетрезвый диктор, обычно сообщающий самые печальные вести, подтвердил, что под обстрел попала больница на холме и имеются жертвы. Сколько – на тот момент еще точно известно не было. Группы спасателей уже работали на территории больницы.

И поп, и попадья заметили, что из пиджака диктора с явно заплетающимся языком так и норовил вылезти бордовый галстук. Извиваясь, как змея.

* * *