Дорога отчаянья

Прачечная находилась недалеко от казарм. Метрах в пятистах. Дошли быстро и без проблем. Внутри, как и в других зданиях, было темно и пусто. Наверняка тут пахло сейчас какими-нибудь химическими растворами, стиральным порошком и чистым бельем, но противогаз скрывал от нас любые запахи, даже если они в какой-то степени приятны и неопасны. Включив фонарики, мы начали поиски. Вдоль стен стояли огромные стиральные машины, навечно застывшие с грязными простынями и мутной черной водой. Кругом беспорядочно валялись огромные тюки с бельем. Под ногами предательски скрипел деревянный настил. Во втором помещении мы обнаружили какие-то странные приспособления для отжима белья. Несколько барабанов, через которые пропускали мокрые постиранные вещи, вращались с помощью металлической ручки, приводимой в действии человеком. Под всей этой сложной конструкцией в полу был устроен слив. Вот он, двадцать первый век. Одно радует, что постельное белье стирали не в речке на ребристых досках, а в машинках, пускай и самых простых. Мы продвигались медленно, изучая каждый темный угол, пугаясь любой тени, останавливаясь от малейшего непонятного звука. Впереди еще одна дверь. Войдя внутрь, наша группа оказались в огромном зале. Куда бы не светили мы фонариками, всюду натыкались на развешанное белье. Оно не просто висело на веревках, а медленно раскачивалось из стороны в сторону. Создавалось впечатление, будто за сохнущими простынями кто-то есть, ходит из стороны в сторону, следит за нами, пугает. Чтобы в самый неожиданный момент напасть. Тени-предатели играли с воображением злые шутки. То фигура человека покажется за простыней, то пасть какого-то животного раскроется, обнажая острые зубы. Мы прекрасно понимали, что это всего лишь очертания предметов, которые свет от фонарей выхватывает из тьмы. Но страх в темноте живет собственной жизнью и не слушает доводы разума.

Тележки мы обнаружили лишь в самом последнем помещении, в котором, судя по всему, гладили высушенное белье и тут же хранили. Самое смешное было в том, что если бы при входе в прачечную мы свернули направо, а не налево, то не испытали бы всего ужаса от мрачных и безлюдных цехов и не потеряли столько времени. Тележки выглядели небольшими, но достаточно вместительными. Квадратные, высотой по пояс, с решетчатыми стенками, сплошным дном, небольшой ручкой и четырьмя каучуковыми колесиками.

Мы смогли взять только пять тележек (одну из них заполнили чистым постельным бельем), кое-как вытащили их на улицу через узкую входную дверь и, не спеша, покатили в сторону казарм. Впереди шел командир группы, а замыкал колонну раненый Федор. Остальные, повесив автоматы на грудь, шли в середине друг за другом.

- Сейчас быстро загружаем найденные вещи и отходим к контрольно-пропускному пункту, - заговорил старший лейтенант, как только мы подошли к первой казарме. – Потом я возьму двух человек и отправлюсь на поиски следов пропавшей группы, остальные будут нас дожидаться у ворот. Всем все ясно?

Тишина. Никто не проронил ни слова. Молчание – знак согласия.

- Товарищ командир, есть вопрос, - спросил кто-то из группы, когда мы двинулись ко второй казарме.

- Какой?

- А где другие две группы? Генерал Волков говорил, что мы вместе будем.

- У командования планы изменились. Одна обследует госпиталь, другая ушла в город в сторону какого-то супермаркета.

- Ясно…

- А мы вернемся в убежище тем же маршрутом? – не удержался я, вспомнив про бой с собаками и странного человека в марлевой повязке.

- Нет, мы спустимся через вход Лаборатории.

- А нас пустят?

- Должны. Комендант сказал, что Волков договорился.

- А далеко отсюда? – не унимался я.

- Не много ли вопросов на сегодня? – рассердился старший лейтенант.

- Ну, думаю, что нет. Мы ведь должны знать маршрут движения. Мало ли что…

- Типун тебе на язык, - и замолчал.

- А что? Что я такого сказал?

- Помнишь, Антон, фразу свою? Иногда лучше жевать, чем говорить! Так что лучше жуй! – и Андрей засмеялся.  

Я замолчал, пообещав себе, не разговаривать больше с Андреем. Во всяком случае, сегодня.

До контрольно-пропускного пункта части мы добрались долго. Груженные забитыми до отказа вещевыми мешками и оружием тележки совершенно не хотели ехать, то и дело показывали свой избалованный, своенравный характер, то неожиданно поворачивали в какую-либо из сторон, то резко тормозили, сбрасывая все лишнее на землю. Приходилось останавливаться, снова закидывать упавшее имущество наверх и, упираясь в землю ногами, потихоньку разгонять тяжеленный воз. Пот ручьем стекал по всему телу прямо в ботинки. Казалось, что вот-вот и они начнут хлюпать. Форма промокла насквозь, а противогаз неприятно тер лицо, вызывая жуткое жжение. Автомат ужасно мешал нормально идти, давил на шею и без конца стучал о металлическую ручку тележки, поэтому при очередной остановке, не задумываясь, закинул его за спину. Чтобы хоть как-то обезопасить себя, я расстегнул кобуру, зарядил пистолет, поставил на предохранитель и снова убрал. Все равно не успею воспользоваться, зато спокойнее, мыслей плохих меньше.