Дорога перемен

Возле кухонной двери Уилеров дурное предчувствие окрепло. Хозяева были дома – обе машины стояли на месте, – но жилище имело странно неприветливый вид, словно здесь не ждали гостей. Никто не ответил на легкий стук в дверное стекло, в котором четко отражались небо, деревья, напрягшееся лицо миссис Гивингс и физиономии Говарда с Джоном, маячивших за ее спиной. Стукнув еще раз, из-под козырька ладони миссис Гивингс заглянула в дом. В кухне никого не было (на столе просматривался стакан чая со льдом), но из гостиной вылетел Фрэнк Уилер, и вид его был ужасен: казалось, сейчас он завопит, или разрыдается, или сотворит что-нибудь несусветное. Было ясно, что стука он не слышал, о приходе гостей не ведал и выскочил не с тем, чтобы открыть дверь, но в отчаянии бежать из дому. Отпрянуть миссис Гивингс не успела, и Фрэнк, увидев ее согбенную фигуру, пялившуюся на него сквозь стекло, вздрогнул, остановился и соорудил на лице улыбку, под стать ее собственной.

– Здрасьте, – сказал он, открыв дверь. – Милости просим.

Толпой они ввалились в гостиную, где застали Эйприл, вид которой тоже был ужасен: бледная и осунувшаяся, она заламывала пальцы прижатых к животу рук.

– Очень приятно вас видеть, – чуть слышно выговорила она. – Присаживайтесь. Извините за жуткий беспорядок.

– Мы не вовремя? – спросила миссис Гивингс.

– Что? Нет-нет, мы как раз… Что-нибудь выпьете? Или, может, чаю со льдом?

– Ой, спасибо, ничего не надо. Мы всего на минутку, только поздороваться.

Образовались две неловкие группы: Гивингсы рядком сидели, Уилеры подпирали стеллаж, сторонясь друг друга, но пытаясь наладить беседу. Лишь теперь миссис Гивингс отважилась на подозрение, что их скованность вызвана недавней ссорой.

– Скажите, что произошло? – спросил Джон, когда все остальные намертво смолкли. – Я слышал, вы передумали. Как же так?

– Да вот, знаете ли… – Фрэнк смущенно хмыкнул. – Вернее будет сказать, что кое-кто передумал за нас.

– Не понял.

Фрэнк бочком шагнул к жене и встал за ее спиной.

– Мне казалось, это уже вполне очевидно.

Миссис Гивингс только сейчас заметила, во что одета Эйприл. Платье для беременных!

– Боже мой! Это потрясающе! – воскликнула она, соображая, что полагается делать в таких случаях. Встать и расцеловать хозяйку, что ли? Однако вид Эйприл не располагал к поцелуям. – Ну надо же! Не могу выразить, до чего я рада! Но ведь теперь вам потребуется дом больше, правда?

Миссис Гивингс отчаянно надеялась, что сын не ввяжется. Куда там!

– Мам, подожди. – Джон встал. – Помолчи секунду. Я не понимаю. – Он сверлил Фрэнка взглядом прокурора. – Что тут очевидного? Ну да, она беременна. И что? В Европе не рожают?

– Джон, ну что ты, ей-богу, – залепетала миссис Гивингс. – Нам вовсе ни к чему…

– Мам, не лезь, а? Я задал человеку вопрос. Если не хочет отвечать, он, полагаю, сам сообразит, как об этом сказать.

– Разумеется. – Фрэнк улыбался своим ботинкам. – Скажем так: в любой стране рекомендуется заводить детей лишь в том случае, если тебе это по карману. Так вышло, что мы сможем с этим справиться только здесь. Все, видите ли, все упирается в деньги.

– Ах вон оно что! – удовлетворенно кивнул Джон, переводя взгляд с Фрэнка на Эйприл и обратно. – Что ж, это веский довод.

Уилеры облегченно вздохнули, но миссис Гивингс вся напряглась, ибо по опыту знала: сейчас произойдет нечто совершенно жуткое.

– Деньги – всегда хорошая отговорка. – Сунув руки в карманы, Джон заходил по комнате. – Только не истинная причина. А в чем причина-то? Жена, что ль, отговорила?

Он послал ослепительную улыбку Эйприл, которая подошла к пепельнице загасить сигарету. Их взгляды на секунду встретились, и она отвернулась.

– Ну? – не отставал Джон. – Женушка решила, что не готова расстаться с ролью наседки? Не-не, не то. Я вижу. Она девочка крепкая. Крепкая, женственная и чертовски смышленая. – Он повернулся к Фрэнку. – Значит, дело в тебе. Что произошло?

– Джон, прошу тебя, – взмолилась миссис Ги-вингс. – Ты чересчур…

Но тот словно с цепи сорвался:

– Что случилось? Оробел, что ли? Решил, что здесь тебе все же лучше? Прикинул, что в Безнадежной Пустоте оно таки уютней… Ага! Гляньте на него! Что такое, Уилер! Горячо?

– Джон, ты невозможно груб! Говард, прошу тебя…

Мистер Гивингс поднялся:

– Будет, сынок. Пожалуй, нам лучше…

– Ну и ну! – заржал Джон. – Знаешь, я не удивлюсь, если ты нарочно ее обрюхатил, чтобы всю оставшуюся жизнь прятаться за мамочкиным платьем.

– Теперь ты послушай. – Фрэнка трясло. Миссис Гивингс обомлела, увидев его стиснутые кулаки. – Ты уже наговорился, хватит. Кем ты себя возомнил? Заявляешься сюда и буровишь все, что придет в башку, но пора тебе знать…

– Он нездоров, Фрэнк, – пискнула миссис Гивингс и тотчас испуганно прикусила губу.

– Ах, нездоров! Простите, миссис Гивингс, но мне плевать, здоров он или болен, живой или труп. Только я хочу, чтобы свои вонючие мнения он держал у себя в психушке, где им самое место.